"Жоржи Амаду. Чистая правда о сомнительных приключениях капитана дальнего плавания Васко Москозо де Араган (Повесть, Старые моряки #2)" - читать интересную книгу автора

какой-то книге, то ли в газете, не могу припомнить. Во всяком случае, это
было напечатано в типографии, а разве можно не верить печатному слову?
Я по крайней мере не имею привычки подвергать сомнению и тем более
опровергать суждения, высказанные в литературе или в газетах. Если вам
этого мало, могу прибавить, что многие великие люди не раз повторяли
вышеупомянутый афоризм, и думаю, что они не совершали ошибки, когда
стремились вытащить правду из колодца и поместить ее в более подходящее
место: например, во дворец ("правда - в королевском дворце") или в постель
к красавице ("на груди у красотки всегда найдешь правду"), а то еще на
край света ("иди за правдой на край света") или в жилище бедняка ("бедняк
правду знает"). На мой взгляд, такого рода изречения звучат куда изящнее,
они не столь грубы и не оставляют такого гнетущего впечатления холода и
одиночества, каким веет от слова "колодец".
Почтеннейший доктор Сикейра, судья в отставке, весьма порядочный и
всеми уважаемый житель нашего предместья с сияющей ученой лысиной,
разъяснил мне, что в данном случае мы имеем дело с общепринятым сочетанием
слов, смысл которого настолько ясен и известен, что им пользуются все, и
оно постепенно превращается в пословицу. Затем, как всегда, внушительно и
безапелляционно он добавил одну любопытную деталь: правда не только
находится на дне колодца, этого мало - она сидит там совершенно нагая, не
прикрытая ничем. Да, да, на дне колодца и абсолютно голая...
У нас в предместье Перипери сеньор Алберто Сикейра считается кладезем
премудрости и образцом высокой культуры. Это он Второго июля произносит
речь на площади, а Седьмого сентября - у школы, не говоря уже о других,
менее значительных датах и о тостах на именинах и крестинах. Вечерним
беседам с ним на улице перед его домом я обязан многим из того немногого,
что знаю, и я преисполнен к нему уважения и признательности. Когда судья
не допускающим возражения тоном и подкрепляя свои слова солидными жестами
разрешает мои сомнения, все кажется мне простым и понятным, и никакие
возражения не приходят в голову. Но стоит мне только расстаться с ним и
начать размышлять самостоятельно, вся ясность и простота немедленно
исчезают. Так было, например, с вопросом насчет того, где находится
правда. Все снова становится сложным, неразрешимым, я силюсь припомнить
объяснения достопочтенного судьи, но тщетно. И я окончательно запутываюсь.
Можно ли не верить такому ученому человеку? Ведь у него все шкафы набиты
книгами, кодексами, трактатами! И все-таки, чем больше он внушает мне, что
это всего лишь поговорка, тем чаще я думаю про колодец - какой он,
наверно, глубокий и темный, колодец, в котором правда прячет свою наготу,
в то время как люди в великом смятении спорят между собой, сами не зная, о
чем они спорят, сея повсюду войну, отчаяние и гибель.
Никакого колодца, ни тем более дна колодца не существует, смысл
поговорки в том, что правду трудно обнаружить, она не выставляет напоказ
свою наготу, и не каждому смертному дано ее увидеть. Но все мы обязаны -
это наш долг - искать правду везде, в любом случае и спускаться в мрачный
колодец, чтобы увидеть ее божественный свет.
"Божественный свет" заимствован мной из речей судьи, как, впрочем, и
вся вышеприведенная тирада.
Судья так образован, что впадает в пафос и употребляет высокие слова
даже дома, в разговорах со своей достойнейшей супругой доной Эрнестиной.
Вечерами, когда в небе зажигаются бесчисленные звезды, а в домах - редкие