"Жоржи Амаду. Чистая правда о сомнительных приключениях капитана дальнего плавания Васко Москозо де Араган (Повесть, Старые моряки #2)" - читать интересную книгу автора

присутствие смерти чувствовалось не так явственно, будто ее визит на
сей раз был короче. Прежде, когда гостья с косой заглядывала в Перипери,
она, свершив свое черное дело, уходила не сразу. Даже после похорон
ледяной призрак смерти долго еще стоял над бывшими чиновниками и
торговцами, над их старыми женами, и сердца сжимались, словно стиснутые
железной лапой. Дуновение бриза не казалось больше нежным, смерть дышала
холодом в согнутые от страха спины; кого возьмет она в следующий раз?
Иное дело - там, в городе: кончина на больничной койке, смерть, о
которой пишут газеты в рубрике преступлений, или банальная мгновенная
гибель под колесами машины. Смерть в городе тривиальна и незначительна,
она не заслуживает более двух строк в газетах, она растворяется в бурном
потоке жизни. Для нее нет места среди борьбы и шума, все спешат жить, и
тень костлявой незаметна в ярком свете огней, а звонкий смех заглушает ее
шепот. Женщины, окутанные ароматами духов, не чувствуют ее гнилостного
дыхания. Смерть проходит незамеченной и, сцапав свою жертву, тотчас
исчезает; никто не хочет тратить на нее время, все страстно спешат жить.
"Такой-то умер", - сообщают в газетах или по радио. "Бедняга!", "Он был
уже стар!" - говорят люди. Или: "Жаль, он был так еще молод..." - и все...
Ведь надо торопиться: обсуждать дела, смеяться, тешить свое тщеславие,
жить...
Совсем не то в Перипери: здесь нет ни труда, ни борьбы, здесь не знают
ни замыслов, ни препятствий, ни любви, ни ненависти, ни надежды, ни
отчаяния.
Время идет медленно, никто не торопится, и всякое событие тянется
долго-долго. И дольше всего - смерть. Она не бывает здесь ни банальной, ни
скоропостижной, она наступает медленно и грозно, стирая на своем пути все
проявления жизни. Отставные чиновники и удалившиеся на покой торговцы
приезжали сюда, мечтая прожить долго вдали от волнений и страстей, но
скоро умирали. Население предместья состояло из стариков, у них не было
других интересов, кроме заботы о продлении своей жизни, и смерть одного
становилась в какой-то степени смертью каждого: старики молчали, понурив
головы.
Реже играли в шашки и в гаман, многие вообще переставали выходить из
дому, у других разыгрывались всякие недомогания, все грустили, говорили
мало.
Тоскливо тянулись дни. Черная туча смерти расходилась постепенно,
последняя вспышка жизни прогоняла ее. С новой силой загоралось
единственное оставшееся у обитателей Перипери желание - не умереть.
Опять звучал смех, возрождалось тщеславное стремление выиграть партию в
шашки, воскресал вкус к лакомым блюдам, и беседы на станции, на площади (а
в последнее время в гостиной капитана) становились опять оживленными.
Эти интересы были стеной, за которой они прятались от смерти, от ее
гнетущего присутствия, но какой хрупкой стеной! Старики закрывали глаза,
чтобы не видеть страшного призрака.
Капитан тоже пришел на велорио. Он был в своем кителе из синей саржи с
блестящими пуговицами, в фуражке, с трубкой в зубах. Он вовсе не выглядел
ни подавленным, ни убитым, ему не казалось, будто эта смерть была лишь
прологом к его собственной... Может быть, это объяснялось тем, что он
приехал в Перипери совсем недавно. Он взглянул на высохшее лицо Дониньи, с
которой не успел познакомиться, и заметил чуть ли не с улыбкой: