"Жоржи Амаду. Пастыри ночи" - читать интересную книгу автора

посидеть в кабачке, полюбоваться алтарем Ошосси и Йеманжи, одним из
самых красивых в городе, сыграть на беримбау*, пошутить с друзьями,
обсудить последние новости. (* Беримбау - небольшой духовой инструмент
из жести.)
На рынке, который кишел агентами, Мартина чуть не арестовали, то
же было и на Агуа-дос-Менинос, на площади Позорного Столба, у Семи
Ворот и в других местах, где Капрал обычно демонстрировал свое
мастерство. Будто полиции нечем было больше заняться, будто ей не надо
было раскрывать преступления, охранять богатые магазины,
покровительствовать грязным политиканам и преследовать честных
маклеров. Будто все деньги, собранные с налогоплательщиков, должны
были пойти лишь на охоту за Капралом Мартином. Таким образом, как мы
видим, было бы неправильно согласиться с Жезуино, который не скрывал
своей ненависти к полиции и поносил ее повсюду последними словами.
Мартин не мог даже вернуться в заведение Тиберии, ибо Мигел
Шаруто и еще какой-то отвратительный тип торчали там, досаждая
девушкам, особенно Далве, и угрожая хозяйке. А упрямые сертанежо
подстрекали агентов, обещая хорошее вознаграждение, если те сумеют
вернуть им проигрыш и засадить Капрала в тюрьму. Хорошо еще, что
Мартин обыграл их в карты - сертанежо сочли бы себя удовлетворенными,
увидев его за решеткой. Но если бы он обесчестил девушку, они
кастрировали бы его.
К этому выводу пришли друзья Мартина, когда встретились в
мастерской Алфредо, изготовлявшего изображения святых и уже давно
обосновавшегося в Кабесе. Собрались все, включая Тиберию и Далву,
чтобы разработать план бегства Капрала и выпить на прощание по стакану
кашасы. Ветрогон принес бутылку, Камафеу поставил другую, Алфредо
первую и последнюю, по долгу и праву хозяина дома. Беседа затянулась,
и кто-то вспомнил историю, рассказанную Жезуино. Курио, который по
молодости лет не всегда соблюдал приличия, заметил:
- Представьте себе, что будет, если они оскопят Мартина...
Этого нелепого предположения было достаточна, чтобы у Далвы
вырвался жалобный крик; так кричит раненый зверь или человек, у
которого хотят отнять самое дорогое, то, для чего он существует.
Красотка уже собиралась наброситься на Курио и расцарапать ему лицо, и
лишь Тиберия смогла ее удержать.
Что ж, девушка была по-своему права, и, хотя нелегко вообразить
себя на ее месте, все же можно ее понять и извинить. На что годился
бы, с женской точки зрения, Мартин, если бы сертанежо подвергли его
этой операции? Подумайте только - оскопленный Капрал!
Однако в тот час прощания, когда печальная Далва, вся в слезах,
висела на шее у Мартина, клянясь ему в вечной любви, бедняжка и не
помышляла, что поездка Капрала будет иметь для нее не менее роковые
последствия, чем предполагаемая месть сертанежо. Разве могли она и ее
друзья, собравшиеся в мастерской Алфредо, представить себе, что
Капрал, который тайком уедет в то утро на паруснике Мануэла, вернется
через два месяца, в период дождей, под руку с Мариалвой, выставляющей
напоказ свою пресловутую родинку? Несчастная Далва справедливо
полагала, что Капрала оскопили морально. Но даже и тогда, когда друзья
рассказывали Оталии историю Капрала, они еще не догадывались о