"Андрей Амальрик. Нежеланное путешествие в Сибирь" - читать интересную книгу автора

вопросами искусства. Ведь Зверев не считался художником в Советском Союзе, и
выставка была частным делом Маркевича, которое он не согласовывал с
чиновниками министерства культуры или с другими должностными лицами. Однако,
раз уж она открылась, власти должны были как-то выказать свое отношение к
ней, тем более, что за выставкой Зверева за границей могли последовать
выставки других русских художников, далеких от социалистического реализма и
академизма.
Последним в Москве о выставке узнал сам Зверев. Я долго не мог
разыскать его, своего дома у него не было, и он скитался по Москве, снимая
комнату или ночуя где придется. Обычно он заходил ко мне чуть ли не каждый
день, но тут как на зло пропал. Мы уже отмечали открытие выставки, мой отец,
художник Плавинский и я, когда неожиданно появился Зверев в непомерно
большом красном пальто с чужого плеча. Как кажется, наше известие мало
взволновало его, он заметил только, что мы немного поспешили, сегодня еще
только второе февраля. Мы, правда, часто путали числа, потому что никто из
нас каждый день не ходил на работу.
Тем временем по Москве о выставке стали распространяться самые комичные
слухи, вроде того, что выставку посетил Пикассо и скупил все картины или что
Маркевич прилетел за Зверевым на самолете и увез его на два дня в Париж.
Звереву в Париже крайне не понравилось и он попросился скорее обратно в
Москву. Говорили также, что выставленные работы в действительности написала
жена Зверева, Зверев подписал, а я продал за бешеные деньги простофиле
Маркевичу.
Наконец, Зверевым заинтересовалось министерство культуры. Начальник
одного из отделов министерства, ведающий экспортом картин, попытался
разыскать Зверева через коллекционера Костаки. Костаки дал Звереву телефон
министерства, и в середине февраля он позвонил туда. В министерстве, по
словам Зверева, очень обрадовались его звонку и попросили тотчас же зайти и
занести свои работы. Тотчас заходить он отказался, сославшись на то, что на
днях ложится в больницу, и обещал зайти после операции.
"На днях" Зверев ложился в больницу уже почти целый год, однако ему
действительно предстояла операция: надо было вынуть винты, которыми
скрепляли сломанную руку, он довольно часто заходил в Институт
Склифасовского, но операцию каждый раз откладывали. И на этот раз операцию
Зверев упомянул только как предлог, чтобы не ходить в министерство. Зверев
думал, что там захотят отобрать его наиболее конформистские работы для
продажи в недавно открывшемся художественном салоне для иностранцев, чтобы
скорее обратить в валюту квази-успех парижской выставки. Он боялся, что его
таким образом постепенно приберут к рукам, лишат возможности писать, как он
хочет, и продавать свои картины, кому он пожелает. Перспектива хороших
заработков в салоне, по-видимому, мало уравновешивала его опасения.
Едва ли, впрочем, все обстояло именно так. Скорее всего, чиновники
министерства разделились на две партии: тех, кто хотел как-то
"легализировать" Зверева, раз уж он стал известен, и тех, кто попросту
предлагал игнорировать его как умалишенного. Так что, учитывая вдобавок
министерскую волокиту, никто сразу бы не потащил Зверева в салон, к нему
просто хотели присмотреться. Но если власти не спешили сами продавать работы
Зверева, это не значило, что они и в дальнейшем будут мириться с продажей
картин левых русских художников за границу. Хотя власти никак открыто не
обнаружили своего отрицательного отношения к выставке и советские дипломаты