"Петроний Аматуни. Если бы заговорил сфинкс..." - читать интересную книгу автора

устроиться на работу именно к нему.
Зайдя к камнерезу Тхутинахту, Анхи завел с ним деловой разговор, а
Мериптах остался на улице, чтобы испытать "на плаву" маленькую ладью,
вырезанную накануне из куска священной акации.
Кораблик, спущенный на воду, тотчас принял необходимое положение!
Тут Мериптах заметил, что его восторг разделяет крохотное синеглазое
существо с ямочками на щеках и подбородке, еще незнакомое с одеждой.
- Ты кто? - спросил он, недовольный тем, что нарушено его
одиночество.
- Туанес, - вежливо ответило существо.
Мериптах хотел прогнать ее, но, почувствовав неподдельное
удовольствие девочки, смягчился и позволил остаться.
- Ты откуда?
- Мой отец Хуфу-ка-иру, смотритель Небосклона Хуфу, - послушно
объяснила пятилетняя Туанес.
- Как ты оказалась здесь?
- Не знаю...
- Надо бы знать, - назидательно сказал Мериптах.
- Отец пришел к рабочим, а я жду его здесь.
Пока боги размышляли, оставить это знакомство случайным или занести
его в книгу судеб, ладья, наткнувшись на камень, изменила направление,
заплыла в боковое ответвление и попала бы в чей-то двор, если б не
застряла на мели в проеме стены.
Мериптах взмахнул руками, как крыльями, и кинулся на выручку, но
отверстие было мало даже для него. Тогда Туанес легла на живот прямо в
воде, подползла под стену, взяла ладью и стала выбираться наружу, как
вдруг плечом коснулась острого камня, оставившего кровавый след.
Мальчик немедля обмыл ранку и закрыл ее пластырем из чистой глины.
Девочка не уронила ни одной слезы.
- Смелая ты, Туанес, ты смелая! - похвалил он, и девочка весело
рассмеялась.
...Прошло пять лет. Еще год. Еще... Их дружба не прерывалась ни на
один день и крепла. Видно, таково было желание богов, у которых есть
время, чтобы вершить и людские дела.
Они часто бродили в окрестностях Белых Стен, а поскольку ее отец по
долгу службы был приставлен к Великой пирамиде, они посещали и эти места.
Над ними уходила в самое небо сверкающая пирамида. Солнечные лучи
обнимали ее, одинокую, и, отражаясь, образовывали в голубой вышине
прозрачные треугольники, видимые издалека. Воздух, накаленный ее широким
подножием, беззвучно скользил по пирамиде колеблющимся маревом.
Жаркий ветер пустыни порой кинет в эту громаду облако песка, и оно
взовьется и закрутится жгутом над вершиной, но тут же опустится вниз. И
только гордый сокол, друг и покровитель фараонов, высоко кружит над
пирамидой, раскинув свои могучие крылья.
Тело Хуфу покоилось где-то в каменной толще, освобожденное от
нечистых внутренностей, пропитанное благовониями, запеленатое в несколько
слоев материи, укрытое золотыми погребальными доспехами, украшенными
драгоценными камнями, с золотым мечом у бедра.
И оттого, что оно так близко, хотя и недосягаемо, благоговение
охватывало их.