"Маалуф Амин. Странствие Бульдасара " - читать интересную книгу автора

- Если придется умирать, я скорее предпочту умереть в следующем году,
вместе со всеми мне подобными, а не торопить конец света.
Но этот бездельник стоял на своем:
- Если мы не можем застать его в Триполи, мы смогли бы догнать его в
Константинополе!
Внезапно позади нас раздался радостный голос:
- В Константинополе? Бумех, за всю твою жизнь у тебя никогда еще не
возникало такой прекрасной мысли!
Хабиб! И он туда же!
- А, вот и ты! Вернулся, бродяга? Я всегда знал, что в тот день, когда
вы с братом сойдетесь наконец на чем-нибудь, это будет означать мою гибель!
- Ну, мне-то смешны все эти ваши истории о конце света, и эта чертова
книга меня не интересует. Но я давно уже мечтаю о Великом Городе. Разве ты
не рассказывал мне, что, когда тебе было столько же лет, сколько мне сейчас,
твой отец, наш дед Томмазо, захотел познакомить тебя с Константинополем?
Его аргумент ничего не стоил, он был совершенно не к месту. Но ему
удалось затронуть мою самую слабую струну - почтение, которое со дня смерти
моего отца я питал ко всему, что он говорил и делал. Слушая Хабиба, я
почувствовал, как горло мое сжалось, глаза остановились, и я услышал
собственный шепот:
- Твои слова - истинная правда. Может быть, нам и стоит туда поехать.
На следующий день на мусульманском кладбище состоялось погребение
Идриса. Народу пришло немного - я с племянниками, трое или четверо соседей и
руководивший молитвами шейх Абдель-Бассит, который подошел ко мне по
окончании церемонии и, взяв меня под руку, попросил проводить его до дому.
- Вы хорошо сделали, что пришли, - сказал он мне, пока я помогал ему
преодолеть ограду, окружавшую кладбище. - Еще сегодня утром я спрашивал
себя, не придется ли мне одному его хоронить. У этого несчастного никого не
было. Ни сына, ни дочери, ни племянника, ни племянницы. Ни одного
наследника, но, по правде говоря, если и был бы кто-нибудь, он ничего не мог
бы ему завещать. Свое единственное богатство он отдал вам. Эту книгу
горестей...
Его замечание поразило меня до глубины души. Раньше я видел в этой
книге подарок, полученный в благодарность за оказанную услугу, а вовсе не
наследство; но в некотором смысле она была наследством, или, во всяком
случае, она им стала. И я позволил себе ее продать! Простишь ли ты меня,
старый Идрис, пребывая в своем новом жилище?
Мы долго шли в молчании, поднимаясь по каменистой, залитой солнцем
дороге. Абдель-Бассит был занят своими мыслями, я - своими, или, сказать
точнее, меня мучили угрызения совести. Потом он произнес, поправляя тюрбан
на голове:
- Я узнал, что вы нас скоро покидаете. Куда вы отправляетесь?
- В Константинополь, если будет на то воля Божия.
Он остановился, отвернувшись в сторону и прислушиваясь, будто старался
уловить шум далекого города.
- Стамбул! Стамбул! Тем, у кого есть глаза, трудно объяснить, что в
мире нет ничего такого, на что стоило бы смотреть. И, однако, это истина,
поверьте мне. Чтобы узнать мир, достаточно слушать. То, что видят
путешественники, всегда только обман зрения, тени, преследующие другие тени.
Дороги и страны не научат нас ничему, чего бы мы уже не знали, ничему, чего