"Павел Амнуэль. Двое" - читать интересную книгу автора

мысленно, нам уже и не нужно было касаться друг друга.
- Это даже невежливо, - продолжала Лиза. - Тетя пришла тебя проведать,
а ты за весь вечер слова с ней не сказал.
- Не хотелось разговаривать, - сказал я, не пускаясь в объяснения.
- Она обидится, ты же знаешь свою тетю. Она и раньше была... А теперь,
когда осталась одна... Костя, конечно, звонит каждый день, но разве это...
Не обидится. Тетя Женя никогда не обидится на меня.
"Мы с Ней, - сказала она сегодня, - много говорили о том, как все-таки
уменьшить скорость потепления. Ей это не так важно - через сто лет начнется
полное восстановление химического состава... или через тысячу. Терпела свою
болезнь миллиард лет, потерпит еще миллион... Адля нас..."
"Да, я знаю, - сказал я. - Мы это тоже обсуждали. Миллион лет не
нужен - достаточно пары сотен. Воткнут людям в организм всякие наноштучки, и
сможем мы жить в любой атмосфере".
"Такой выход Ее устроил бы, - согласилась тетя Женя. - Ты прав, все к
тому идет. И вот еще о чем я подумала. Венера. Там атмосфера без кислорода
и, может быть..."
"Пятьсот градусов!"
"Четыре миллиарда лет назад на Земле было еще горячее".
Об этом можно было поспорить, но я не стал.
- Не обидится тетя Женя, - сказал я, думая о своем. - Она понимает, что
мне еще трудно говорить.
Мне не было трудно. Я уже свободно владел речью, да и правой рукой мог
двигать почти без ограничений. Почти. Но я действительно мало разговаривал в
последнее время - даже дома, даже с Лизой и с Игорьком. Не хотелось.
Разговоры утомляли. Я стал другим? Наверное.
Я слышал, как тетя Женя, вернувшись домой, шептала, дожидаясь, пока
вскипит чайник: "Я тут ем и пью, а Коля лежит в земле... Я ем и пью, а
Коля..."
"Не надо, - сказал я. - Пожалуйста. Николай Геннадьевич не хотел бы..."
"Я тут, а он..." - тетя Женя не могла остановиться.
"Оставь ее, - услышал я глубокий и тихий голос. - Ей нужно побыть
одной".
"Да, - сказал я. - Тебе это так понятно - быть одной".
Она не ответила. Она не всегда отвечала. Только когда считала нужным.
Может, обиделась?
"Не обижайся, - сказал я. - Мне тоже сейчас хочется побыть одному".
Я неожиданно вспомнил, где и когда читал о человеке, поднимавшемся по
крутому склону на вершину вулкана. Вокруг летели камни, но он шел вперед и
вверх, размахивая знаменем. Спутники считали его сумасшедшим.
А у него просто была цель. И он к ней шел.
"Я ем и пью, а Коля..."
"Одиночество - прекрасное состояние. Лучше него только общение".
"Да", - согласился я.
- Лизочек, - сказал я. - Давай пойдем спать. Устал я сегодня.


* * *

Я хотел рассказать о любви. А получилось... Или это все-таки - о любви?