"Павел Амнуэль. Простые числа" - читать интересную книгу автора

предложение, поскольку с детства обожал длинноногих девчонок (а вовсе не
толстушек) и всегда дергал их за косы. Лена же сказала "да" потому, что,
оказывается, сразу почувствовала в этом странном человеке огромную
внутреннюю силу, ту самую, которой не обладает абсолютное большинство
современных российских мужиков.
Как бы то ни было, прожили они вместе четыре года, во время которых
было все: от безумной (по словам Лены) страсти до безумной же ревности, для
которой у Парицкого (по словам все той же Лены) не было никаких оснований.
На самом деле (этот вывод можно было сделать по многочисленным намекам
журналистки) оснований для ревности у Парицкого было более чем достаточно,
но он никогда не ревновал, потому что ему было решительно все равно, чем
занимается его жена. Интересовала его одна лишь математика, и вот к ней-то
Лена в конце концов взревновала сама, да так страстно, что однажды
отхлестала мужа по физиономии (этот процесс был описан госпожой Приходько в
изысканно французском стиле, явно скопированном с ранних рассказов
Мопассана) и выставила из... Нет, она не могла выставить Парицкого из его
квартиры, в которой они жили, а потому собрала свои вещи и покинула дом в
неизвестном (для побитого мужа) направлении.
Что ее больше всего возмутило: Олег Николаевич не сделал ни малейшей
попытки отыскать беглянку и сказать ей: "Ты, только ты, и никакой
математики!"
Тогда она сама подала на развод и отсудила у будущего лауреата половину
жилой площади и кое-что из мебели, хотя ни то, ни другое ей, в общем-то,
было совершенно не нужно. Свою половину квартиры Лена несколько месяцев
спустя с выгодой продала бывшему мужу, а мебель попросту ему подарила, чем
тоже чрезвычайно гордилась.
И никакой романтики.
Новостные сайты пестрели сообщениями о трагической гибели известного
математика. В каждой заметке непременно содержался какой-нибудь намек на то,
почему утонул Парицкий, - все без исключения были совершенно
фантастическими, никому из журналистов и в голову не пришло, что Олег
Николаевич бросился в полынью, спасая человека. И слава Богу. Не будут, по
крайней мере, приставать с расспросами к Наталье Никитичне, у которой и без
того жизнь, как я ее себе представлял, была далеко не сахарной.
Посидев утром за компьютером, после полудня я отправился в опорный
пункт милиции. Погода выдалась хорошая - ни ветерка, низкие тучи так и не
смогли разродиться снегом и висели над головой подобно тяжелым, мокрым,
будто постиранным, одеялам, - и я решил прогуляться, а заодно посмотреть,
горит ли свет в кабинете участкового.
Свет горел, и через заиндевелое стекло я видел сидевшего за столом
Веденеева. Он курил и читал газету. Если бы участковый работал - писал
что-нибудь или принимал посетителя, - я бы прошел мимо.
- А я вас ждал, Петр Романович, - сказал Веденеев, когда я вошел в
просторную, хорошо протопленную комнату, с десятком стульев вдоль стен,
Т-образным столом и непременным портретом президента.
- Ждали? - удивился я, оглядевшись.
- Один я тут, - правильно истолковав мои взгляды, сказал участковый. -
Думали, у меня секретарша и пара рядовых на подхвате? Не положено по штату,
Петр Романович. Так что... Садитесь сюда. Вы уже подумали?
Я сел, придвинул стул ближе к столу и представил, как на этом месте