"Песах Амнуэль. Клуб убийц" - читать интересную книгу автора

выбор воображаемый, и никакой альтернативы в этом случае возникнуть не
может. Идея остается идеей. То же и с твоими фантазерами. Ни у кого из них
нет реальной причины убивать господина Бродецкого, и потому они могут
сколько угодно рассуждать о том, как лучше действовать. Альтернативы не
будет. Премьер останется жив. Ясно?
- Да, - сказал Роман, подумав, и я облегченно вздохнул - скажу
честно, это очень утомительное занятие: убеждать в чем бы то ни было
комиссара полиции.
- Но, видишь ли, Песах, - продолжал Роман, и я понял, что радость моя
была преждевременной. - Видишь ли, я ведь не знаю - возможно, у кого-то из
этих людей есть причина, и есть повод? Кто гарантирует мне, что все эти
люди - всего лишь графоманы?
- Никто, - сказал я, спорить у меня уже не было сил. - Ну и черт с
ними. Пусть придумывают способы убийства, пусть где-то в созданных ими
альтернативных мирах премьер Бродецкий погибает смертью мученика, а
тамошний комиссар Бутлер с блеском находит преступника. Нам-то что до
этого, если в нашем мире ничего подобного не происходит?
- Ты в этом уверен? - спросил Роман.


По-моему, самый большой недостаток любого полицейского: эти люди
способны заставить сомневаться в очевидных вещах. Если человек привык
подозревать всех и каждого, он найдет способ усомниться даже в искренности
Ньютона, придумавшего закон всемирного тяготения. Действительно, для чего
он это сделал? Яблоко на голову упало? Отговорка, стремление направить
следствие по ложному пути! Наверняка замышлял какое-то преступление.
Всю ночь после ухода Романа я думал, тем самым создавая во Вселенной
самые замысловатые альтернативы. К тому же, я был уверен, что комиссар
выдал мне не всю известную ему информацию. Может, он знал об одном из
членов "клуба убийц" нечто компрометирующее? Реальную смертельную обиду,
которую человек затаил и... И что?
Да ничего! От воображаемой пули премьер Бродецкий может умереть
только в альтернативном мире, который...
Я точно помню, что было три часа ночи - мой взгляд упал на циферблат
часов, когда я босыми ногами шлепал по холодным плиткам пола к видеофону.
Минуту помедлил, решая, кому звонить - то ли сначала Роману, а потом
господину Рувинскому, то ли сначала поднять с постели директора
Штейнберговского института, а потом уж заняться комиссаром полиции.
Позвонил директору, а где-то, ясное дело, осуществилась другая
альтернатива.
- Интересно, - сказал Рувинский, хлопая глазами, - идеи тебя посещают
исключительно в ночное время?
- Обычно идеи не посещают меня вообще, - парировал я. - Поэтому я
хватаюсь за любую, когда бы она не явилась. А сейчас речь идет о жизни и
смерти.
- Чьей? - спросил Рувинский. - Если твоей, то меня это не интересует.
- Премьер-министра Бродецкого.
- Я сейчас умоюсь, - сообщил директор института альтернативной
истории, осознав, наконец, важность исторического момента.