"Николай Амосов. Записки из будущего" - читать интересную книгу автора

Представляю лицо: опустятся уголки губ, четко обозначатся страдальческие
морщинки. Станет некрасивой и старой. (Помнишь: "Не хочу стареть! Не хочу,
чтобы ты меня разлюбил!") Милая, разве я могу тебя разлюбить? До смерти!
"...а до смерти четыре шага..." Песня такая была на войне.
Не думать. Держи себя в руках.
Осадок после директора. Не люблю его. Раздражают эти барские,
покровительственные манеры. Как же - член всевозможных комиссий, академик.
Завидуешь! Фи! И нигде не скажешь, кроме как между своими.
Науке нужна свобода. Свобода дискуссий. Это воздух.
Постой. А смог бы ты сейчас защитить свои идеи? Доказать синклиту
ученых, что тебе нужны деньги на машину, нужны инженеры? Пожалуй, смог бы.
Конечно, авторитеты тоже консервативны, но дайте возможность доказывать.
Ничего. Уже не страшно. "Волевое планирование" уходит в прошлое.
Хоронят любителей приклеивать ярлыки. Помнишь бранные клички:
"вейсманист-морганист", "антипавловец"? Скажут - и завтра уже у тебя
лаборантку забрали, принесли распоряжение начальства отдать ценный прибор.
Директор с каменным лицом. "Развитие перспективных направлений советской
науки требует перестройки".
На следующем заседании, смотришь, ученый кается в грехах. Красный, губы
дрожат. Видно, что сам себе отвратителен. Куда денешься? Работать хочется,
да и пить-есть надо. Жена, дети.
Противнее всего, что сами же ученые устраивали эти погромы. Начальники
"вверху" с их же голоса повторяли. И ведь крупные имена были среди этих
проводников "партийности" в физиологии. За культом в политике неизбежно
следует культ в науке. А за ним - застой, регресс.
Все это позади. Да ты сам и не страдал от этого. В младших сотрудниках
ходил, терять было нечего. Но, между прочим, на собраниях не протестовал.
Ограничивался своей компанией. "Прошу заметить, господа присяжные
заседатели".
Снова вопрос "о количестве благородства", героях. Без кибернетического
подхода уже нельзя обойтись даже в вопросах этики.
Уже два часа. Что-то они не идут? Опыт уже в той стадии, что можно
обойтись без них. Программа. Но, впрочем, мало ли что может случиться.
Сердце остановится, например.
Остановится. Неприятные ассоциации. Гнать!
Стук в дверь.
- Входите.
Вот, явились - все трое. Веселые, оживленные, молодые. Сразу стало
тесно и светло в комнате. Вадим что-то доказывает. По лицам вижу, что
спорили. Наверное, в столовой были. Там всегда дискуссии.
- Как опыт? Как ведет себя сердце?
- Во! Как зверь. Давление в аорте меняли от сорока миллиметров до
двухсот, а производительность ровная, как ниточка.
Это Вадим. Дальше Игорь:
- Записали вагон цифр.
Юра:
- Думаю, что придется внести некоторые коррективы в мою модель. Будем
сидеть до позднего вечера, чтобы пронаблюдать разные степени патологии.
- Хорошо. Юра, позовите Семена Ивановича.
Нужно собраться с мыслями. Делаю вид, что просматриваю рукопись. Она