"Михаил Леонидович АНЧАРОВ. Прыгай, старик, прыгай! (Повесть)" - читать интересную книгу автора

Громобоевым, опять получил ответ:
-- Не мешайте ему.
Майор вытер лоб, положил трубку, не смотря на своего помощника Володина,
который слушал весь разговор с трепетом и по молодости лет с возмущением и
вздрагивал каждый раз, когда в трубке медленно и внятно звучало:
-- Не мешайте ему.
Володин был хороший и перспективный человек, и, конечно, понимал, какие
перемены принесёт завод электронного оборудования их захолустью, и влюбился
в директора, в смелость его решений, в его подтянутость, и потому его в
дрожь бросало, когда он видел Громобоева, представителя центра.
У Володина всё связанное с центром вызывало ощущение подтянутости, а
захолустье -- расхлябанности...
Володин был мечтателем.
Он мечтал об огромных городах, о порядке и о власти над природой.
Володин был готов защищать всё упорядоченное, что приближалось к их
расхлябанному болотному захолустью, и будущая жизнь представлялась ему в
виде убегающей к солнцу автострады, по которой, сверкая никелем, мчатся
автомашины с горожанами и горожанками, едущими работать на завод
электронного оборудования.
И когда он однажды в непонятном доверии, тихонько, чтобы не спугнуть
видение, рассказал о своих мечтах Громобоеву, человеку из центра (что его
дёрнуло откровенничать, он и сам не знал; может быть, солнечные лучи,
игравшие в огромных стёклах их нового кафе, которое городские хулиганы
называли "стекляшкой" с молчаливого согласия устаревшего Фонина,
управляющего этим кафе без всякого удовольствия? Кто знает, что толкнуло
лейтенанта Володина рассказать о своём идеале яркой жизни безвестному
Громобоеву?), но когда он рассказал и, сияя, ожидал реакции, то Громобоев,
сияя, сообщил ему, что он, Володин, мечтает об электронном захолустье.
-- Так и сказал? -- спросил директор Володина несколько дней спустя.
-- Так и сказал!
-- Ну что ж... Пора принимать меры, -- постановил директор.
И по своим каналам направил две депеши в центр. Одну -- с просьбой
прислать толкового инспектора, если это необходимо, и вторую -- дать
разрешение снести захудалые коровники и птичьи дворы местного
нерентабельного хозяйства, поскольку толку от них чуть, а самосвалы к
строительству идут окольными плохими дорогами и тем снижают боевой дух
водителей и темпы производства работ, не говоря уже о перерасходе топлива и
запасных частей.
Дело было очевидное, ситуация знакомо обыгранная во многих
художественных произведениях, где новое боролось со старым, и хотя в финале
старому отводилось заповедное охраняемое место, однако магистральная линия
жизни не давала себя сбить с толку и, сверкая никелем, пролетала мимо
заповедников.
И потому директор твёрдо управлял своим стремительным строительством и
спокойно ждал, когда отзовут Громобоева и снесут старые хламные коровники,
свинарники и птичники, поскольку ничего заповедного или музейно-ценного,
ничего культурно-полезного не было в нерентабельных бурёнках и курицах
неизвестной породы и происхождения, и гораздо рентабельнее было заложить
позднее и поодаль животноводческий комплекс с искусственным климатом,
электронное оборудование для которого поставит построенный к сроку завод.