"Михаил Анчаров. Теория Невероятности" - читать интересную книгу автора

роковым поцелуем...
- Поцеловал? Врешь! А куда?
- Сюда... - подумав, говорит Шурка и показывает на губы.
- Ой, а ты? - ужасаются подруги, глядя на ее губы.
- А я ему говорю: "Вы, Николай Сергеевич, конечно, меня безумно любите,
но ничего этого нельзя. У вас жена и этот... как его... прелестное дитя..."
Подруги замирают в блаженстве. Благушинские всегда замирают после
этого.
А прелестное дитя таращит глаза на Шуркиного деда. Дед действительно
"как всегда". Он идет покачиваясь. Он бурчит песню.
- А-а... Лешка? Будь готов - всегда готов, - говорит он. - Коня хочешь?
- Хочу.
- Идем.
- Дедушка, опять... - сказала Шурка. Она сразу сникла. - Алешенька,
ступай, - сказала она.
- Не ходи. Коня дам. Идем ко мне, - сказал дед и взял меня за руку.
Дед улегся на кровать с ногами.
На Благуше все жилища были похожи одно на другое. Розовые обои в
полоску, ситцевые цветочки на подушках, сундук с жестяными крестами,
бумажные фестоны. На жилье фантазия не распространялась.
Дед опустил руку под кровать и вытащил пучеглазого, яркого, как
праздник, коня.
- Бери.
Я схватил коня.
- Нет, ты скажи, почему меня частником обозвали? - спросил дед.
- Дедушка, шел бы на фабрику работать, - с тоской сказала Шурка. - Там
столяр нужен... Такие-то, как ты, не нужны нынче.
- Врешь! - сказал дед. - Всякие нужны. И как я... Раз я нэпман, значит
должен гаврилку носить.
Он оттянул галстук-бабочку, повязанный на грязную рубаху.
- Цветок нэпа, - сказал он и запел:


Ай, девочка Надя,
Чего тебе надо...


- А тебе чего надо? - спросил он у меня.
- Сказку, - ответил я, глядя на деда во все глаза.
- Сказку... А про что?... Сказку ему надо, слыхали?
Шурка загремела посудой.
- Про коня, - ответил я и протянул пучеглазого коня.
- Про коня? - спросил дед. - Про коня сказка особая.
Он тупо посмотрел в угол и оттянул бабочку. Потом оторвал ее к чертям и
обнажил жилистую рабочую шею.
- Значит, так... - говорит он. - Был я молодой, и отдали меня в
богомазы. На Преображенском рынке, у Черкизовского кладбища... Ну, вскорости
обучился я доски левкасить, крылушки контурить. Только чем бы работать -
баловаться стал... Коней этих из липы тесать.
Ну, бить меня стали. Тут я выпивать начал... Меня бьют - я пью, я пью -