"Михаил Анчаров. Голубая жилка Афродиты" - читать интересную книгу автора

- Брысь!
И он исчез.
А мне действительно пора было уезжать.
В этот последний день у нас со стариком был очень важный разговор. О
памяти, о фантазии, о вдохновении и о том, чем они отличаются друг от друга.
И я ему высказал все, что думаю на этот счет. и все, что думают мои приятели
Гошка и Алешка, и о том, как мы до войны пустились на поиски красоты и к
каким выводам пришли, и о письме в Академию наук, и об ответе на письмо, и о
том, что я думаю о его картинах.
Он меня не перебивал и только сказал:
- Я был рассчитан на большее количество фильмов.
Потом я спросил его, что он думает о старомодном понятии "душа" и
каков, по его мнению, реальный смысл этого слова.
Он мне рассказал, как он задал этот же вопрос одному старику.
- А что, отец, говорят, никакой души нет, что душа - это рефлексы?
- Это у кого как, - ответил старик. - Если человек хороший, то у него
душа есть, а если плохой - это точно, одни рефлексы.
Потом он, как всегда, пошел отдыхать, а я собрался выкупаться перед
отъездом.
На протяжении всего этого важного разговора мысль о том, что она сидит
там в шкафу и слушает. помогала мне. Я держался хорошо. Нет, черт возьми, я
действительно хорошо держался. И понял почему.
Исполненный благодарности, я открыл дверцу и заглянул в шкаф.
- Вылезайте, ну... - сказал я. - Поговорим, как мужчина с мужчиной.
Никто мне не ответил. Я отодвинул пиджаки и штаны и увидел некрашеную
стенку шкафа. Шкаф был пуст, если не считать проклятых пиджаков. Но разве
они могут заполнить пустоту, скажем так - пустоту шкафа? Ее нет. Вот факт.
Ничем его не отменишь, и надо уезжать. Меня вдруг пронзила такая тоска,
которая в народе зовется смертной. Я ни разу не помирал, но в этот момент
понял, какая тоска может пронзить перед смертью.
А потом я пошел купаться на этот дачный пруд, где в будни пытались
ловить карасей, а в воскресные дни по всем кустам стояли полуторки с пивом
для любителей коллективных выездов на лоно природы, на полянах бухал
волейбольный мяч, по берегам лежали кучки одежды, накрытые панамами, а в
пруду шевелились разноцветные резиновые головы.
Это был будний день. На берегу я встретил ее. Стояла такая жара, что
можно было разговаривать откровенно. Все тормоза сдали.
Да, я забыл сказать, что она была гречанка.
Мы произносили слово "Атина". Она произносила, а я только пытался.
- Атина, - говорил я.
- Нет, нет!
- Асина? - говорил я. - Нет? Нет?..
- О боже! - говорила она. - Осина. Слышала бы она!
Все плавилось от солнца. Небо было белое, а вода - слепящая до черноты.
Мы пытались произнести слово "Афина" так, как его произносят греки. Не
"ф", а среднее между "т" и "с". Имя богини было первое греческое слово,
которое я хотел научиться произносить по-гречески.
Какого черта было смеяться. Она должна была гордиться тем, что изучают
ее язык, эта чудачка. Господи, ну кто она такая? Были древние греки - они
представляли интерес, древние греки, а не просто греки. Просто греки - это