"Михаил Анчаров. Записки странствующего энтузиаста" - читать интересную книгу автора

знали о нем понаслышке.
Я к тому, что даже начинающему следователю прокуратуры было бы ясно
наличие в этой истории третьего лица. А именно - профессионального
посредника и толкователя божьих оценок, то есть жреца.
В этом случае понятна чисто жреческая страсть к убоине и неприязнь к
гарниру. Единственный вариант, когда присутствие третьего лица
необязательно, если Авель жаркое сожрал сам, а свалил на потусторонние силы.
Как это происходит и по сей день. То есть, это если Авель сам был жрец. А
жрец - это тот, кому по таинственным причинам надо приносить жратву -
желательно мясную, с кровью и без очереди. По сей день годится и
человечина - как это выяснилось из недавних показаний повара одного бывшего
африканского диктатора, божественного отца нации.
Ах, Авель, Авель!.. С Каином все ясно, но Авель!.. Не то он бедняга,
поддавшийся на провокацию жреца, чье имя, по понятным причинам, утрачено, не
то он сам жрец с тихим лицом прохиндея.
Бог - он хороший, он терпит всех - и детей, и тех, кто их убивает, и
жертв, и тех, кто их жрет, и тех, кто его истолковывает, и тех, кто его
отрицает. Всех терпит, терпит, а потом ка-ак даст! Кое-кто на это надеется,
а остальные не плошают и жрут. Это относится ко всем без исключения жрецам,
в том числе и жрецам науки и искусства. Однако сегодня к жрецам науки -
особенно. Потому что, хотя наука и искусство по закону - как бы равны, но
наука гораздо равнее.


13

Дорогой дядя!
Я не настолько наивен, чтобы не понимать, как ты насторожился, когда я
описал коварный, двусмысленный и роковой случай с железной кроватью и
девушкой. Спешу тебя заверить, что та любовь, которая могла бы мгновенно
кинуть нас друг к другу, тут же увязла в бесчисленных громоотводах и была
поглощена всей массой Земли. Потому что для этой планеты любая молния
любви - не больше искры в волосах у молоденькой девушки, которая расчесывает
гребнем свои промытые полосы. Но не в этом главное.
Все, что у других женщин выясняется постепенно, в этой я увидел сразу.
То есть впечатление от нее было такое - она не обещает ничего другого, кроме
того, что она есть. Но она производила впечатление шаровой молнии. Будто она
в комнате медленно движется по воздуху и, хотя огибает мебель, но проходит
сквозь стены. Конечно, я говорю о ее душе. Потому что тело ее гармонично.
Я разглядел ее на пляже водохранилища, где она в сплошном купальнике
лежала на спине, закрыв глаза и свободно вытянув руки вдоль тела. Она была
сильная и плавная. Кисти рук и ступни у нее были сильные и маленькие.
Я догадался, что она здесь, когда увидел машину ее спутника, которая
стояла на траве. А внизу, на пляже, почти не видно было песка - столько было
людей. Дорогой дядя! Ты знаешь, я оказался не одинок. Из машины вылез ее
владелец, знакомый мне, а теперь и тебе, добавлю я. Он кивнул мне и, увидев,
куда я гляжу, сказал, усмехнувшись:
- Мы прекрасно понимаем, о чем идет речь.
- Мы еще ни о чем не говорили, - отвечал я.
- Разговаривать можно и не словами, - сказал он.