"Михаил Анчаров. Как птица Гаруда" - читать интересную книгу автора

А потом уж лето было томное и жара без дождя. И вдруг - ливень...
Одна тысяча девятьсот двадцать третий год. Нэп вовсе в рост пошел. У
Асташенкова ткацкая фабрика и ресторан.
"Зингер" стучит, Таня свою надежду шьет.
А гром гремит, небо пламенем и тьмой содрогается, будто в Крыму
землетрясение, а от Черного моря на нас круги летят.
И тут бабушка сказала:
- Что-то мне неймется... Будто кличет кто.
Глядь - поглядь - нет никого, а дождь кончился.
Был давний сапожник Яков Беме, и в сочинении "Аврора" он сказал:
"Гнев - это мрак, любовь - это свет. И тот станет богом, кто в это уверует,
потому что начало всякого желания есть образ".
Пошла бабушка на рынок, на Преображенский, городскую мантилью на
деревенскую картошку менять. Сменяла. Ей в корзину мерку насыпали, шацкая
картошка, крепенькая, чистая. Женщина темноволосая прикрыла ее капустным
листом, бабушке корзинку отдала.
- Не пожалеете, что взяли, - сказала она. - Последнее отдаю.
Хотела бабушка женщину разглядеть, да та отвернулась.
Тут ветер поднялся, бабушке в глаз надуло. Достала она платочек
батистовый, глаз прикрыла и понесла корзину домой.
Принесла. В стакан воду налила - глаз проморгать, а Сережка ее
спрашивает:
- Бабушка... Это кто?
Бабушка обернулась, а Сережка капустный лист в руке держит. Бабушка
глаза перевела, а в корзинке ребеночек лежит, смотрит и не моргает.
- О господи! Откуда же ты? - изумилась бабушка.
Глядь - поглядь, а к свивальнику бумажка приколота. Прочла, а там
написано одно слово:
"Простите".
И бабушка поняла, что подменили ей картошку-то шацкую, крепкую,
рязанского сорта.
Потом снова на рынок бегала, да те возы уж уехали, и спросить некого.
Да кого спросишь, если нарочно подкинули?
- Вот отчего сердце маялось, - сказала бабушка.
И в приют не отдала.
И правильно. Через месяц приехала седьмая вода на киселе -
родственница - и рассказала, что померла одна женщина, дочка Никифора,
внучка Федосея, правнучка Антона, праправнучка Григория, прапраправнучка
Михаила Громобоева, который от огненного шара родился. А перед смертью
поехала в Москву с возами и новорожденным, якобы повезла с рязанской родней
картофель. А вернулась в Серпухов без него и отошла с тоски - вдова не
вдова, а мужа ее невенчанного громом убило, грех-то прикрыть и не успел.
И вышло так, что мальчик - родня бабушкина и, стало быть, зотовская
родня. Ну, значит, перст судьбы. Таня говорит:
- Не отдам.
Личико круглое. Молчаливый. Назвали Витя. Записали Громобоевым, чтоб,
когда вырастет, никто бы его не смутил рассказом, что не Зотова сын, а под
капустным листом нашли. А так - родня и родня, племянник, и вся сказка - так
племянником и начал расти Виктор Громобоев, молчаливый мальчик, но Таня и