"Михаил Анчаров. Как птица Гаруда" - читать интересную книгу автора

Потому что накопилось нежелание людское, и никто не хотел, чтоб было
как было. Однако хотя нежелание у всех одно, но остальное все разное.
И Петр - первый стрелял и даже видел, как падает человек, то ли от его
пули, то ли от соседской - без разницы. И мы их губили, и они нас, и
человеческое мясо по траншеям нипочем шло. Но в штыковую он ни разу не
ходил - бог миловал. И как бы он живого человека штыком в сердце ткнул или в
живот, он себе представить не мог и содрогался. А так - вроде в
землетрясение попал, и никто ни при чем.
Но он видел и таких, кто перешагивал черту и становился мясник,
которому интересно, что он не боится человека зарезать, и вроде себя
испытывал, и радовался. Но когда и его настигало ранение, то и он выл и
считал, что боль режет и надрывает его одного, а остальных милует...
Был у Ваньки дружок с Пустыря, Тимофей, закадычный, и была у того
Тимофея невеста не невеста, а зазноба. Состояла она в прислугах у
Непрядвиных, и Тимофей наметился жениться с форсом. И все она Тимофея
учила - время такое, пользуйся, если сейчас с Пустыря гнойного в люди не
выбьешься, потом не выйдет: плачь не плачь - Москва слезам не верит. Пустырь
он и есть пустырь. Хочешь в городе жить - стремись отчаянно. С Пустыря через
Благушу в центр за Китай-город. Кто умный - слов не говорит, и ему не
говорят - сам поймет. Ванька - четвертый да Тимофей были умные.
Они с детства не разлей вода, в чижа играли, в лапту, в свайку, вместе
по чердакам лазали и по девкам, вместе на фабрику пошли, на угольный склад.
Война идет, им года подходят, Ванька и говорит: "Тимофей, идем
добровольцами, наш случай пришел. Георгия получим, в прапоры можно выйтить и
в офицера".
А в шестнадцатом добровольцев с огнем ищи - не четырнадцатый, поумнели.
Их и взяли, дураков, за ихнее зверство. Оружие дали - ура, пошел. И что ты
скажешь - через полгода не убиты, не ранены, а получили по Георгию на грудь
и отпуск домой на геройскую побывку. Пулей летели - гляди, родня, за
Китайгородскую стену шагнули.
Дома дед Ванькиному Георгию не порадовался и тем его обозлил, а у
Тимофея иные дела. Пришел пьяный к зазнобе ночевать, а та уж без работы
мается, голодует. Он к ней, а она:
- Не надо, Тима, ко мне нельзя.
Но он ее не послушал.
А наутро она ему сказала:
- Тима, теперь у тебя сифилис.
Вот так. А как вышло? Приехал к Непрядвину - старику его племянник из
Питера да ночью и навестил прислугу. Уехал обратно, а через месяц у нее сыпь
на теле. Непрядвин ее к доктору отправил, там ее на стыдном кресле смотрели
и назначили ей сифилис.
Прислугу с работы долой, а от племянника к Непрядвину - письмо с
покаянием: вы за меня не бойтесь, меня профессор лечит.
Тимофей взвыл - и к Ваньке:
- Пошли Непрядвина искать.
А чего искать: он у деда учение Якова Беме разбирает.
Дождались ночи.
- Мы, ваше благородие, вас до дому проводим - место глухое, шалят.
Тот Ваньку узнал:
- А, молодой герой...