"Пол и Карен Андерсон. Галльские ведьмы ("Короли Иса" #2) " - читать интересную книгу автора

неблагоразумно. Легионеры подозрительно долго у него засиделись, и надо
немедленно уезжать. На прощание Грациллоний с Сирусом поцеловались.
Утром отряд отправился на запад, в Бурдигалу. У Грациллония оставалось
еще одно неисполненное обещание.


III

Децимий Магн Авсоний улыбнулся.
- Судя по твоему рассказу, леди Бодилис более интересна как женщина,
чем как человек, с которым состоишь в переписке, - сказал он. - Видишь ли,
у нее ко мне столько вопросов, что я теряюсь в догадках. Поначалу я пришел
к выводу, что она одаренный человек, но обречена влачить существование в
некоем стоячем болоте. Я ошибся. То, что ты рассказал, заставило меня
призадуматься: почему бы Ису не стать центром мировой цивилизации? Если бы
я мог путешествовать, Грациллоний, то поехал бы с тобой и проверил. "О,
если бы Юпитер мог вернуть мне ушедшие годы!" - произнеся эту цитату, он
тяжело вздохнул, но не потому, что ему стало жалко себя. - Я слишком много
говорю, - продолжал он. - Лучше буду слушать. В каком-то смысле Ис от нас
дальше, чем самая удаленная земля. Таинственные силы веками трудились,
чтобы стереть это название из нашей памяти. Ты еще немного побудешь здесь?
- Мне пора возвращаться, господин, - ответил Грациллоний.
- Ты неутомим. Ты жаждешь превосходства. Что ж, давай перед обедом
несколько умерим твой пыл.
Авсоний проводил гостя до дверей.
Грациллоний охотно пошел с ним. Последние два дня из-за промозглой
погоды на улицу никто не выходил. И он, оставив своих людей в казармах,
провел их в обществе поэта. Не потому, что ему было скучно одному, просто
Авсоний был прекрасным собеседником. Все еще подтянутый и подвижный, в свои
семьдесят пять лет он был более чем знаменитым учителем риторики; в
Тревероруме он учил злосчастного будущего императора Грациана, впоследствии
префекта Галлии, Ливии и Италии, а со временем и консула. Закончив
учительствовать после прихода к власти Максима, он продолжал живо общаться
с друзьями, учениками, гражданами, слугами и соседями, а его перо
по-прежнему выводило стихи, посвященные друзьям, живущим в разных концах
империи.
Тем не менее Грациллонию было особенно приятно оказаться в галерее
деревенского дома. Он вдохнул свежий воздух и огляделся. Дождь и слякоть
сменило взошедшее на юге солнце, и оттого казалось, что январский день
сулит весну. По земле струились темные ручьи и стекали в Гарумну; над
рекой, взбаламученный легким ветерком, клубился туман, из-за которого было
совсем не видно виноградника. С мощеной дорожки, по которой шли мужчины,
взметнулись голуби, надменно расправив сизые хвосты.
- Раб сказал, что у тебя есть несколько свитков, - произнес Авсоний. -
Позволь узнать, что в них написано?
Грациллоний заколебался. Их ему дал Сирус, чтобы он запоминал доктрины
и ритуалы, которые должен знать только святой отец, но никак не человек
ниже саном. В Исе, когда они станут ему не нужны, он прочтет молитвы и
сожжет их.
- Простите, мне запрещено об этом говорить. - Авсоний пристально