"Игвар Андерсоон. История Швеции " - читать интересную книгу автора

задорно вздернутым носом. Этот портрет неплохо гармонирует с тем образом,
который возникает у нас, когда мы знакомимся с политической и литературной
деятельностью Карла Кнутссона.
Историк Эрик Олаи в своей латинской хронике посвятил первую в шведской
литературе личную характеристику Карлу Кнутссону. Характеристика эта носит
односторонний характер, так как автор ее смотрел на Карла Кнутссона с
церковной точки зрения - как на врага церкви и архиепископа. Но все же ее
следует привести:
"Король Карл был человек благородной и привлекательной наружности,
лицом красивый (!), и весь его вид говорил, что перед нами человек
королевского достоинства. Он обладал умом ясным и острым, был мудр в своих
речах и осторожен в ответах. В военных делах он был менее опытен, чем
требует его должность, малодушен и нерешителен; но собирать деньги и
снабжать самого себя он умел очень хорошо. Поэтому он использовал все
государство и все доходы и поступления в своих личных интересах и очень
редко раздавал крепости и лены для обеспечения обороны, за что дворянство
любило его меньше, чем было необходимо и уместно. Так как датчане и все его
враги хорошо знали об этом, они изводили его постоянными войнами и
непрерывно беспокоили страну враждебными набегами, стремясь добиться, чтобы
король, из боязни или от усталости, отказался от престола или чтобы жители
страны почувствовали к нему недоброжелательство и ненависть или были
недовольны им".
В мире фантастических идей позднего средневековья очень популярно было
представление о "колесе счастья", которое то возносит человека к вершинам
славы, то низвергает его в пучину бедствий; этот образ постоянно встречается
в поэзии и изобразительном искусстве. История жизни Карла Кнутссона может
служить хорошей иллюстрацией этого образа. Олаус Петри в своей хронике писал
об этом короле. Он рассказывает, как Карл Кнутссон, дважды властитель,
дважды изгнанник, после 1465 г. занимал должность наместника Финляндии, на
этой же должности он был и в молодости, сразу после своего регентства в
Швеции, но и тогда он переставал составлять новые планы и обдумывать новые
комбинации, которыми мог бы воспользоваться. Он был неутомим в своих
попытках использовать все возможности для захвата власти. Разногласия среди
дворянства Скандинавии дали ему еще один шанс, хотя королевская власть,
которой он теперь добился, была лишь бледной тенью того могущества, которое
он пытался завоевать в 50-х годах XV в.
Многие скандинавские дворянские семьи в период унии между двумя
государствами, как уже сказано выше, владели огромными землями по обе
стороны старых границ. Многие из этих семейств, по традиции, переходившей из
поколения в поколение, пользовались значительным политическим влиянием на
государственные дела и Швеции и Дании, что создало даже стремление к так
называемой "семейной политике". Особенно яркими представителями этой
"семейной политики" были два брата из датской семьи Аксельссонов (род
Тотта), владевшей в 60-х годах XV в. земельными угодьями и ленами в Швеции и
Дании. Один из этих феодалов - не швед и не датчанин, а скорее всего
"скандинавец" - Ивар Аксельссон, владел в качестве лена островом Готланд,
округами Герд и Вилланд в Сконе и западным Блекинге. Он был по своему
положению и богатству действительно полусамостоятельным феодальным князьком.
Его брат Эрик, о котором мы ранее упоминали, был больше связан с Швецией и с
Финляндией и даже одно время был шведским регентом. Карл Кнутссон в 1466 г.