"Шервуд Андерсон. Ну и дурак же я" - читать интересную книгу автора

ваших лошадей. Я обычно говорил, что эти два коня мои собственные. Вдруг
кто-нибудь предлагает: лНе хотите ли стаканчик виски?╗, и Берт скосит глаза
и этак важно процедит; лНу; уж ладно, я человек сговорчивый, разопью с вами
четвертушку╗. Эх, черт, хорошо!


Но не об этом я хочу вам рассказать. В конце ноября мы вернулись
домой, и я обещал матери навсегда расстаться с беговыми лошадьми. Иногда
приходится обещать матери кучу всяких вещей только потому, что она ничего в
них не понимает.
Однако получить в нашем городе работу было ничуть не легче, чем тогда,
когда я уехал с Бертом. Я отправился в Сендаски и нашел, там очень хорошее
место по уходу за лошадьми, принадлежавшими одному человеку, который давал
напрокат экипажи с упряжкой, содержал транспортную контору и склады,
торговал углем, а также занимался покупкой и продажей недвижимостей. Место
это было очень хорошее: кормили вдоволь, каждую недели давали свободный
день, спал я на койке в большом сарае, и вся-то работа была - насыпать овес
и задавать сено здоровенным конягам, которые на бегах не обогнали бы и
черепахи. Я был доволен и мог посылать деньги домой.
И вот, как я уже сказал вам, когда в Сендаски начались осенние бега, я
отпросился у хозяина и решил пойти. В полдень я надел свой лучший костюм,
коричневый котелок, купленный в прошлую субботу, и стоячий воротничок.
Прежде всего я пошатался по городу в компании франтоватых молодых
людей. Я всегда говорил себе: лНадо показать себя, каков ты есть╗, и так я
и делал. В кармане у меня было сорок долларов, и я отправился в большой
отель Уэст-хаус и подошел к стайке, где продавали сигары. лДайте мне три
сигары по двадцать пять центов?╗ - потребовал я. В вестибюле отеля и в баре
толкалось множество наездников и посторонних людей и всяких разряженных
приезжих из других городов, и я затесался между ними. В баре мне попался на
глаза парень с тросточкой и с шикарным галстуком бабочкой; мне тошно было
смотреть на него. Я люблю, чтобы мужчина был одет как мужчина, а не
нацеплял на себя бог весть чего. Поэтому я довольно грубо отпихнул этого
парня в сторону и потребовал себе виски. Он посмотрел на меня так, будто
хотел огрызнуться, но передумал и ничего не сказал, а я выпил еще рюмку,
просто чтобы показать ему, что я собою представляю, и вышел. Не торопясь,
зашагал я к ипподрому. Я был один, но не скучал, и когда пришел туда, купил
себе отличное место на трибуне, но только не в ложе: это уж значило бы
слишком важничать.
И вот я сижу на трибуне, очень довольный, и посматриваю вниз на
конюхов, выводящих лошадей, на их грязные рейтузы и конские попоны,
наброшенные через плечо. Точно так выглядел я сам весь прошлый год. Мне
нравилось сидеть здесь в полном параде, но точно так же мне нравилось быть
там внизу и поглядывать вверх на разодетых зевак, чувствуя себя ничуть не
менее значительной особой. И то и другое одинаково хорошо, если правильно
рассудить. Я это часто говорю.
Ну, так вот, на трибуне прямо передо мной сидел молодой человек,
примерно моих лет, с двумя девушками. Это был славный молодой человек.
Похоже из тех, что ходят в колледж, а потом становятся адвокатами, или
редакторами газет, или еще чем-нибудь в этом роде, но он не задавался.
Хорошие ребята попадаются и среди тех, кто ходит в колледж, и вот он был