"Мир-Кольцо" - читать интересную книгу автора (Нивен Ларри)

12. КУЛАК БОГА

Они приземлились в небольшой долине, окруженной низкими холмами, поросшими лесом. Псевдогоризонт исчез за склонами, дуга на небе была не видна в сиянии солнца — короче, они вполне могли находиться на какой-то из заселенных людьми планет. Правда, трава здесь не слишком напоминала траву, но была зеленой и росла там, где должна расти трава. Под ногами были земля и камни, а вокруг — кусты с ветвями, изогнутыми почти знакомо.

Растительность, как еще раньше заметил Луис, была решительно земного типа. Кусты росли именно там, где и следовало ожидать, а голые каменистые участки находились в нужных местах. Анализаторы, которыми были снабжены скутеры, констатировали, что даже на молекулярном уровне местные растения родственны земным. Как Луис и кзин могли иметь когда-то общего предка, скорее всего, какой-нибудь вирус, так и эти деревья и кусты имели с земной растительностью общего предка.

Один из росших на краю поляны кустов прекрасно подходил для изгороди: он рос вверх под углом в сорок пять градусов, выпускал буйную крону, спускался вниз, снова выпускал крону вверх под тем же самым углом, и так далее. Луис уже видел нечто подобное на планете Джуммиджи, однако эта угловатая изгородь была зеленовато-коричневой, как будто росла на Земле. Луис назвал его «локтевым деревом».

Несс обошел поляну, собирая для анализа насекомых и пробы растений. Он был единственным, кто взял с собой скафандр, и тому, кто решил бы его атаковать, пришлось бы сначала управиться с необычайно прочным материалом.

Тила неподвижно сидела в своем скутере, ее мягкие ладони легко лежали на ручках приборов, уголки губ слегка поднимались вверх. Она сидела расслабленно и в то же время напряженно, будто позировала. Ее зеленые глаза смотрели сквозь Луиса и барьеры зеленых холмов в бесконечность абстрактного горизонта Кольца.

— Не понимаю, — сказал кзин. — Что с ней, собственно, случилось? Она не спит и в то же время не реагирует ни на что.

— Гипноз автострады, — объяснил Луис. — Она сама выйдет из него.

— Значит, прямой опасности нет?

— Сейчас уже нет. Я боялся, что она может выпасть из скутера или начнет мудрить с управлением. На земле ей ничего не грозит.

— Но почему она не обращает на нас внимания?

Луис принялся объяснять.

В окружающем Солнце поясе астероидов люди проводят полжизни, водя между скал маленькие одноместные кораблики и определяя свое положение по звездам. Шахтер, работающий в Поясе, много часов проводит глядя на звезды: фальшивые, являющиеся плазменными огоньками двигателей или ползущими поблизости астероидами, и настоящие, являющиеся отдельными звездами или целыми галактиками.

Человек может потерять среди звезд душу, и окружающие потом с удивлением обнаружат, что его тело совершало все необходимые действия, тогда как разум находился в местах, о которых ничего не помнит. Это называют «потерянным взглядом», и это очень опасно. Иногда душа не хочет возвращаться в тело.

Стоя на вершине Маунт Лукиткет, человек смотрит в бесконечность. Правда, высота Горы всего сорок миль, но человеческий взгляд, теряясь в тумане, видит именно бесконечность.

Влажный туман бел и бесформен, он тянется от склона Горы до горизонта. Пустота хватает своими когтями разум человека и крепко держит его, а сам он неподвижно стоит на краю бесконечности, пока кто-нибудь не придет и не заберет его оттуда. Это называют «трансом Маунт Лукиткет».

Кроме того, есть еще Кольцо, а на нем — несуществующий горизонт…

— Все это попросту самогипноз, — закончил Луис. Он заглянул в широко открытые зеленые глаза, и девушка беспокойно задрожала. — Пожалуй, я мог бы вывести ее из этого состояния, но зачем рисковать? Пусть пока поспит. Она проснется сама.

— Я не понимаю, что такое гипноз, — сказал кзин. — Знаю, что это такое, но не понимаю.

Луис кивнул.

— Ничего удивительного. Едва ли кзины поддаются гипнозу. Да и кукольники, по-моему, тоже, — добавил он, поскольку Несс кончил собирать пробы чужой жизни и присоединился к ним.

— Мы можем изучать то, чего не понимаем, — сказал он. — Например, мы знаем, что в человеке есть нечто, позволяющее ему принимать решения извне. Какая-то его часть хочет, чтобы кто-то другой сказал ему, что нужно делать. Гипнозу поддаются верящие гипнотизеру люди с большой способностью к концентрации.

— Но что такое сам гипноз?

— Навязанное извне состояние мономании.

— А почему человек впадает в мономанию?

На это у Несса не нашлось ответа.

— Потому что верит гипнотизеру, — подсказал Луис.

Говорящий покачал своей большой головой и отвернулся.

— Такая вера в кого-то другого есть нечто ненормальное. Признаться, я тоже не понимаю, что такое гипноз, — сказал кукольник. — А ты, Луис?

— Тоже не совсем.

— Это хорошо, — заметил Несс, и его головы посмотрели друг на друга. — Я не мог бы верить тому, кто понимает такое, что не имеет смысла.

— Ты узнал что-нибудь о здешних растениях?

— Как я уже сказал, они очень похожи на земные. Вот только некоторые из них гораздо сильнее специализированы, чем можно было ожидать.

— Ты хочешь сказать, что они старше?

— Возможно. А может это потому, что более специализированное растение легче может найти место и необходимые для жизни составляющие, особенно в ограниченной среде на искусственной планете, которой можно считать Кольцо. Самое же главное — то, что растения и насекомые достаточно похожи на нас, чтобы представлять для нас опасность.

— Но не только, я полагаю?

— О, да. Некоторые растения съедобны для меня, некоторые — даже для тебя. Правда, тебе еще придется самому проверить их, сначала на безвредность, а потом на вкус. Однако, есть очень много таких, которые можно переделать под привычные для нас в регенераторе пищи.

— Значит, мы не умрем с голоду.

— Этот единственный плюс не компенсирует различных неудобств и опасностей. Если бы наши инженеры догадались снабдить «Лгуна» звездным семенем!

— Звездным семенем?

— Это очень простое устройство, сконструированное тысячи лет назад по образцу настоящих звездных семян. Добравшись до звезды, они излучают очень характерное электромагнитное поле. Если бы у нас было такое, мы направили бы его на солнце и тем самым вызвали бы помощь.

— Но звездные семена передвигаются очень медленно! Мы могли бы ждать годами!

— Ты только подумай, Луис! Независимо от того, как долго пришлось бы ждать, нам не нужно было бы покидать безопасного корабля.

— И ты бы это выдержал? — презрительно фыркнул Луис, глядя на кзина. Взгляды их встретились.

Говорящий, сжавшись на земле в нескольких ярдах от него, смотрел ему прямо в глаза и улыбался совсем как кот из «Алисы в Стране Чудес». Какое-то время они смотрели друг на друга, потом кзин с демонстративной развязностью встал, прыгнул, словно тигр, и исчез в зарослях.

Луис отвернулся. Он чувствовал, что произошло нечто важное, но что? И почему? Он пожал плечами.

Тила сидела в своем кресле в такой позе, словно все еще мчалась вперед. Луис вспомнил как это бывало с ним, когда он подвергался гипнозу в лечебных целях. Тогда он чувствовал себя как актер, удобно развалившийся на мягких подушках, в которые впитывалось его чувство ответственности. Он прекрасно знал, что все это было только игрой между ним и гипнотизером, что в любой момент он, Луис Ву, может встать и выйти.

Правда, он ни разу не сделал этого.

В глазах Тилы вдруг вспыхнуло сознание. Она тряхнула головой и посмотрела в их сторону.

— Луис! Мы сели? Каким образом?

— Самым обычным.

— Помоги мне, — она протянула руку, совсем как ребенок, забравшийся на высокий забор и не знающий, как с него слезть. Луис обнял ее за талию и ссадил на землю. Прикосновение ее тела вызвало дрожь наслаждения: он почувствовал, как по телу разлилось приятное тепло, и оставил свои ладони там, где они были.

— Я помню, что мы летели на высоте более мили, — сказала Тила.

— Больше не смотри так долго на горизонт.

— А что, я заснула за рулем? — засмеялась она, откидывая голову назад. Ее волосы рассыпались великолепным черным каскадом. — А вы испугались? Прости, Луис. Где Говорящий?

— Погнался за каким-то кроликом. Кстати, почему бы и нам не размяться, раз уж представился случай?

— Хорошая мысль.

Они посмотрели друг другу в глаза, читая скрытые мысли. Луис открыл багажник своего скутера и вытащил одеяло. — Готово.

— Вы меня удивляете, — сказал Несс. — Ни одна другая разумная раса не копулирует так часто, как вы. Ладно уж, идите. Только смотрите, на что садитесь. Не забывайте, что вокруг полно чужих форм жизни.

— А ты знаешь, — спросил Луис, — что «нагой» значило когда-то то же самое что «беззащитный»?

Ему самому казалось, что, снимая одежду, он лишается какой-то магической защиты. Кольцо обладало функционирующей биосферой, наверняка полной всевозможных насекомых, бактерий и зубастых созданий, питающихся свежим мясом.

— Нет, — сказала Тила. Стоя нагишом на одеяле, она вытянула руки к висящему над головой солнцу. — Как хорошо! Ты знаешь, я впервые вижу тебя нагого днем.

— Взаимно. Признаться, ты выглядишь неплохо. Смотри, я тебе кое-что покажу, — он поднял руку к своей безволосой груди. — Ненис!

— Я ничего не вижу.

— Все исчезло. В том-то все и дело, что «закрепитель» не оставляет никаких следов. Шрамы исчезают, и потом… — он провел ладонью по коже, но не почувствовал ни малейшего следа.

— Это было на Джуммиджи. Акула содрала с меня целую полосу кожи шириной дюйма в четыре, от плеча до пупка. Если бы она повторила атаку сразу же, то перекусила бы меня пополам. К счастью, она решила сначала проглотить первый, небольшой кусок, и он оказался для нее смертельным ядом: она тут же сдохла в страшных судорогах. А теперь от шрама не осталось и следа.

— Бедный Луис. Но у меня тоже нигде нет никаких шрамов.

— Это потому, что ты — статистическая аномалия, к тому же всего лишь двадцати лет от роду.

— Ох!

— Гмм… Ты такая гладенькая…

— Еще какие-то воспоминания?

— Однажды я плохо справился с шахтерским лазером… — он повел ее руку…

Луис лег навзничь, а Тила села верхом на его бедра. Какое-то время они смотрели друг другу в глаза, потом Луис сделал первое движение.

Женщина, когда на нее смотришь сквозь густеющий туман приближающегося оргазма, излучает какое-то ангельское сияние…

Что-то размером с кролика выскочило из-за деревьев, промчалось по груди Луиса и исчезло на другой стороне поляны. Секундой позже из кустов появился Говорящий, крикнул: «Простите!» и помчался за добычей.

Когда все вновь собрались у скутеров, мех вокруг губ Говорящего был забрызган свежей кровью.

— Впервые в жизни, — сказал он с нескрываемым удовлетворением, — я добывал пропитание только с помощью клыков и когтей.

Впрочем, он последовал совету Несса и проглотил тройную дозу противоаллергического средства.

— Пожалуй, самое время поговорить о туземцах, — предложил Несс.

— О туземцах? — удивленно переспросила Тила.

Луис объяснил ей, в чем дело.

— Но почему мы удрали? Что они могли нам сделать? Это действительно были люди?

Луис ответил на последний вопрос, поскольку он и ему не давал покоя:

— Понятия не имею. Откуда здесь взяться людям?

— Нет никаких сомнений, — прервал его кзин. — Я верю своей интуиции, Луис. Может, они отличаются от тебя и Тилы, но это, несомненно, люди.

— Откуда эта уверенность?

— Я почувствовал их запах, как только мы выключили звукопоглощающие барьеры. Где-то далеко отсюда их целая масса. Поверь моему чутью, Луис.

И Луис поверил. В конце концов, это было чутье охотника-хищника.

— Параллельная эволюция, — неуверенно предположил он.

— Вздор, — возразил Несс.

— Верно. Форма и строение человеческого тела были очень удобны для наделенного разумом создателя инструментов, но не более, чем любые другие. Разум проявлялся в самых разных формах.

— Мы только теряем время, — вставил Говорящий. — Проблема заключается не в том, откуда здесь взялись люди, а в том, как установить первый контакт. Тем более, что для нас любой контакт будет первым.

Кзин был прав. Эскадра скутеров наверняка двигалась быстрее, чем известие о ее прибытии. Разве что туземцы располагали чем-то вроде семафоров…

— Мы должны как можно больше узнать о поведении и жизни людей на этом уровне развития. Луис? Тила?

— У меня есть некоторое понятие об антропологии, — признал Луис.

— Значит, говорить будешь ты. Будем надеяться, что автопилот справится с переводом. Попробуем установить контакт с первой же группой, на которую наткнемся.

Казалось, они едва поднялись в воздух, а густой лес уже сменился квадратами возделанных полей. А сразу после этого Тила заметила город.

Он немного напоминал прежние земные города и состоял, в основном, из огромного количества малоэтажных, стоящих рядами зданий. Над этой плотной массой поднимались единичные стройные башни, соединенные эстакадами коммуникационных трасс — на Земле в подобный период пользовались геликоптерами.

— Может, уже здесь мы найдем то, что ищем? — с надеждой в голосе спросил кзин.

— Держу пари, что он совершенно пуст, — ответил Луис.

Это было только предположение, но, как выяснилось, верное. Они убедились в этом сразу, как только оказались над городом.

В дни своего расцвета он был невообразимо прекрасен. Одна его черта вызвала бы особую зависть у любого другого города во Вселенной: значительная часть зданий не стояла на земле, а висела в воздухе, соединяясь с почвой и соседними зданиями паутиной рамами стволов лифтов. Эти летающие замки, свободные от ограничений, налагаемых силой тяготения, ошеломляли разнообразием форм и размеров.

Теперь же под скутерами была картина разрушения. Падая, летающие конструкции давили стоявшие под ними здания, поэтому сейчас вся площадь города была покрыта кучами битого кирпича, лопнувших бетонных плит и искореженных стальных конструкций.

Это дало Луису пищу для размышлений. Люди не строили летающих замков — для этого они были слишком осторожны.

— Вероятно, они упали все одновременно, — заметил Несс. — Нигде не видно ни следа ремонта. Несомненно, это была авария центральной энергетической станции. Говорящий, кзины так же строят свои города?

— Мы не любим высоты. Так могли бы строить люди, но они слишком ценят свою жизнь.

— Закрепитель! — воскликнул Луис. — Это наверняка из-за него. Они просто никогда не изобретали ничего вроде нашего закрепителя.

— Да, возможно. Они жили недолго, поэтому не очень-то заботились об этой жизни, — рассуждал вслух кукольник. — Это звучит достаточно зловеще. Раз они не ценили свои жизни, значит, не будут волноваться из-за наших.

— Ты слишком рано начал беспокоиться.

— Скоро мы в этом убедимся. Говорящий, видишь то высокое здание? Светло-кремовое, с выбитыми стеклами?

Они пролетели над ним всего минуту назад. Луис, исполнявший обязанности пилота эскадры, широким виражом повернул к этому месту.

— Я был не прав. Видишь, Говорящий? Дым.

Здание оказалось башней, украшенной богатым орнаментом, с круглыми черными окнами. Большинство окон у самой земли были чем-то закрыты, а из немногих отверстий поднимался дым.

Башню когда-то окружали одно— и двухэтажные домики, которые теперь почти все были раздавлены огромным катящимся цилиндром, упавшим с неба; однако, не успев добраться до башни, он сам превратился в груду развалин.

Башня поднималась на краю города, и сразу же за ней стелились квадраты возделанных полей. Когда скутеры пошли на посадку, путешественники заметили многочисленные фигуры, бегущие к городу.

Здания, которые сверху казались почти нетронутыми, вблизи оказались руинами, стоящими только по привычке. Авария энергетической системы и связанная с ней катастрофа произошли много поколений назад. Разрушение завершили вандализм, дожди и коррозия, а также все, благодаря чему земные археологи могли так много узнать о прошлом своей планеты.

Жители не отстроили своего города заново и не решились покинуть его — они просто жили в руинах, на растущей от поколения к поколению груде мусора и отбросов.

Мусор и отбросы: пустые коробки, нанесенная ветром пыль, остатки продуктов, кости, несъедобные части растений, испорченные инструменты. Все это непрерывно грудилось, поскольку жители руин были слишком ленивы или заняты, чтобы привести все в порядок. Везде росли огромные кучи отходов, оседающие под собственным весом, трамбуемые тысячами ног.

Первоначальный вход в башню уже давно оказался под слоем мусора. Когда эскадра скутеров приземлилась на утоптанном слое отбросов, десятидюймовым ковром покрывающим бывшую стоянку для наземных экипажей, из окна первого этажа с достоинством вышли пять гуманоидов.

Окно было двойным, и небольшая процессия вышла без толчеи. Над проемом и по обеим его сторонам висело множество черепов, очень похожих на человеческие. Луис так и не понял системы, по которой их там размещали.

Пятеро туземцев направились к скутерам. Подойдя, они явно заколебались, не зная, кто из прибывших самый главный. Они очень походили на людей, но не до конца, и, безусловно, не принадлежали ни к одной из выделенных антропологами рас.

Каждый был на добрых шесть дюймов ниже Луиса. Кожа у них была очень светлой, а в сравнении с желто-коричневой кожей Луиса или светло-розовой Тилы казалась мертвенно-бледной. У всех были короткие туловища и очень длинные ноги, пальцы на руках были чрезвычайно длинны и тонки. В те времена, когда люди выполняли операции вручную, они могли бы быть отличными хирургами.

Однако, еще необычнее были их прически и бороды, они были старательно расчесаны, но наверняка ни одну из них никто и никогда не подстригал. Из-под густых волос видны были только глаза. Не нужно добавлять, что все они выглядели совершенно одинаково.

— Какие волосатые! — шепнула Тила.

— Оставайтесь на скутерах, — негромко приказал Говорящий с Животными. — Подождите, пока они подойдут, и только тогда спускайтесь. У всех есть коммуникаторы?

Луис спрятал свой в левой ладони. Коммуникаторы были связаны с автопилотом «Лгуна» и должны были действовать, несмотря на разделяющее их расстояние. В свою очередь, автопилот должен был справиться с любым новым языком.

Однако так ли будет все на самом деле, им еще предстояло выяснить. Все было бы не так страшно, если бы не эти черепа…

На площадь сходились все новые туземцы, и вскоре собралась большая толпа. Обычно над такой толпой висит гул разговоров, шепот, здесь же царила полная тишина.

Возможно, присутствие стольких зрителей заставило пятерку сановников действовать. Они, наконец, выбрали Луиса Ву.

Вблизи они вовсе не казались такими уж одинаковыми. Прежде всего они различались по росту. Все были худыми, но если один напоминал скелет, то у другого было даже что-то вроде мышц. Четверо были одеты в бесформенные серо-бурые одежды, пятый носил наряд того же покроя, только бледно-оранжевого цвета.

Заговорил самый худой. Его ладони украшала татуировка в виде птицы.

Луис ответил.

Татуированный сановник произнес короткую речь. Им повезло. Прежде чем начинать перевод, нужно было собрать данные.

Луис снова ответил.

Худой туземец продолжал, а четверо его товарищей надменно молчали, молчала и толпа.

Автопилот анализировал чужую речь.

Луису казалось, что эта необычная тишина свалится ему на голову каким-нибудь материальным грузом. Густая толпа широким кольцом окружала их четверых и пятерых волосатых гуманоидов. Тот, с вытатуированной птицей, все еще говорил.

— Мы называем эту гору Кулаком Бога, — он указал направление, с которого они прибыли. — Почему? А почему бы и нет, Инженер? — он явно имел в виду огромную гору, которую они увидели из борозды, пропаханной «Лгуном». Заметить ее отсюда было невозможно.

Луис слушал и учился. Автопилот отлично справлялся с переводом. Постепенно в мозгу Луиса создавался образ малой деревушки, обретающейся в руинах когда-то могучего города…

— Правда, Зигнамукликлик уже не так великолепен, как когда-то, но все же наши хозяйства гораздо лучше тех, которые мы могли бы построить себе там. Если начинает течь крыша, всегда можно спуститься этажом ниже и переждать непогоду. В зданиях легко удерживать тепло, а в случае войны в них легко защищаться, а нападающим трудно их поджечь. Поэтому-то, Инженер, хотя утром мы выходим на поля, по вечерам мы возвращаемся в наши дома на краю Зигнамукликлика. Зачем нам мучиться, строя новые дома, если старые все равно лучше?

Туземцы видели перед собой двух удивительных чужаков и двух почти людей без бород и необычно высоких. Все четверо прибыли на бескрылых металлических птицах, все четверо сами лопотали какую-то ерунду, но с помощью маленьких, округлых предметов говорили вполне разумно… Ничего странного, что туземцы приняли их за строителей Кольца. Луис решил не протестовать: объяснения могут затянуться на несколько дней. Кроме того, они были здесь, чтобы учиться, а не поучать.

— В этой башне, Инженер, расположена резиденция наших властей. Нас здесь больше тысячи человек. Разве могли бы мы построить здание, более прекрасное, чем то, которые вы видите? Мы отгородили верхние помещения, так что стало легче удержать тепло в тех помещениях, которыми мы пользуемся. Когда-то мы защищали башню, сбрасывая сверху щебень и камень. Я помню, что нашей главной проблемой был страх высоты.

И все же мы тоскуем о тех великолепных днях, когда в нашем городе жили тысячи тысяч людей, а дома и дворцы поднимались в воздух. Мы надеемся, что ты вернешь эти дни. Говорят, что в те времена этому миру придали его нынешнюю форму. Может, ты ответишь, так ли это было?

— Это было так, — подтвердил Луис.

— И эти великолепные дни вернутся?

Луис ответил, надеясь, что это прозвучит уклончиво, и почувствовал, что разочаровал своего собеседника.

Разглядеть выражение заросшего лица было делом совершенно безнадежным, а жесты всегда были своего рода кодом, который нужно знать, если хочешь его понимать: жесты бородача были частью совершенно чужой, незнакомой культуры. Из-под пепельных волос смотрели карие глаза, но по ним, вопреки всеобщему мнению, многого не прочтешь.

Он говорил певучим, мелодичным голосом, как будто читал стихи. Автопилот переводил слова Луиса таким же напевом, хотя тот обращался к нему совершенно нормальным тоном. Луис слышал, как коммуникатор Несса тихонько посвистывает на языке кукольников, а у Говорящего — фыркает на Языке Героев.

Луис тем временем задавал вопросы…

— Нет, Инженер, мы не жаждем крови. Черепа? Их полно во всем Зигнамукликлике. Они лежат здесь со времени падения города, и мы используем их для украшения.

Говоривший торжественно поднял руку, показывая Луису сделанную на ней татуировку.

— …! — закричала толпа, но автопилот не перевел этого слова.

Впервые за все время заговорил кто-то другой, кроме оратора. Луис явно что-то проглядел и отлично понимал это. К сожалению, времени задуматься над этим не было.

— Покажи нам чудо, — потребовал худой бородач. — Мы не сомневаемся в твоей мощи, но ты можешь уже никогда здесь не появиться. Мы хотим увидеть что-нибудь такое, о чем можно будет рассказывать нашим детям.

Луис задумался. Их уже видели летящими, подобно истицам, значит, этот номер отпадал. Может, в таком случае подойдет манна из пищевых регенераторов? Но даже рожденные на Земле люди отличались друг от друга, если говорить о терпимости к разного рода пище. Разница между вкусным блюдом и вызывающими отвращение отбросами чаще всего возникала из-за культурных условий, а не из-за какого-то чувства вкуса. Некоторые ели саранчу с медом, другие — копченых змей; что для одного было отличным сыром, для другого имело ценность кислого молока. Лучше не рисковать. В таком случае, может, лазер?

Когда Луис полез в багажник своего скутера, край черного прямоугольника коснулся солнечного диска. Отлично. В наступающей темноте демонстрация должна произвести еще большее впечатление.

Он установил небольшую мощность и широкий угол рассеивания, после чего направил свет на татуированного сановника, потом на четырех его соседей и, наконец, на толпу. Если даже они были удивлены, то хорошо скрывали это. Луис тоже не ударил в грязь лицом: он скрыл разочарование такой слабой реакцией и направил лазер вверх.

Целью он выбрал маленькую резную фигурку, выступающую за край крыши башни. Луис передвинул регулятор, и фигурка осветилась белым светом. Луч сузился до тонкой зеленой линии, и на животе статуэтки появился огненный пупок.

Луис ждал восторженных возгласов.

— Ты сражаешься светом, — сказал мужчина с татуировкой на руке. — Это запрещено.

— …! — снова крикнула толпа.

— Мы не знали об этом и просим простить нас.

— Не знали? Как это не знали? Разве не вы построили Арку в знак Союза с Человеком?

— Какую Арку?

Хотя лицо туземца было скрыто под густой бородой, его удивление было видно совершенно ясно.

— Арку над Миром, о Инженер!

Только теперь Луис понял, в чем дело, и рассмеялся.

В ответ бородач размахнулся и неловко ударил его прямо в нос.

Удар оказался слабым, поскольку туземец был невысокого роста и не отличался силой. Слабым, но болезненным.

Луис не привык к боли. Большинство людей его времени не знали боли большей, чем от прищемленного пальца — слишком повсеместными были болеутоляющие средства, слишком легкодоступной медицинская помощь. Боль, испытываемая лыжником, который сломал ногу, длилась обычно не больше нескольких секунд, а воспоминание о ней хранилось в нижних слоях подсознания как нечто такое, чего здоровый разум не мог вынести. Все виды спортивной борьбы, вроде каратэ, дзюдо или бокса были запрещены задолго до рождения Луиса. Луис Ву был очень плохим воином. Он наверняка мог бы стать лицом к лицу со смертью, но не с болью.

Луис Ву вскрикнул и выпустил лазер.

Толпа бросилась на них. Двести казалось бы спокойных людей превратились в тысячу разъяренных демонов. Ситуация резко осложнилась. Худой предводитель схватил Луиса своими костлявыми руками, с истерической силой прижимая его к земле. Луис освободился одним паническим рывком. В следующую секунду он уже сидел в скутере, и тут прозвучал голос его разума.

Органы управления остальных скутеров подчинялись его машине. Если бы он стартовал, они тоже взлетели бы, независимо от того, где в данный момент находились их пассажиры. Луис огляделся по сторонам.

Тила была уже в воздухе, наблюдая сверху за схваткой. Наверняка ей даже в голову не пришло помочь остальным. Кзин превратился в безумную, всеуничтожающую молнию. Он уже повалил полдюжины противников, а в тот момент, когда Луис на него взглянул, разбил прикладом лазера череп седьмого. Заросшие волосами туземцы неуверенно топтались на безопасном расстоянии от него.

Длинные тонкие пальцы пытались вытащить Луиса из кресла и были уже близки к успеху, хотя он упирался руками и ногами. Наконец ему пришло в голову, что нужно включить звукопоглощающий барьер, то есть силовое поле.

Когда невидимая сила отшвырнула нападающих от скутера, послышались испуганные крики. Однако один туземец по-прежнему сидел у Луиса на спине. Пришлось скинуть его, выключить на секунду поле и тут же снова включить его. Затем он огляделся в поисках Несса.

Кукольник пытался добраться до своего экипажа, и туземцы расступались в стороны, явно испуганные его необычным видом. Только один встал у него на пути, но в руке он держал длинный металлический прут.

Несс увернулся от удара и крутанулся на передних ногах, поворачиваясь спиной к опасности и к своему скутеру.

Кукольник погибнет, если подчинится закодированному в генах стремлению бежать. Разве что Говорящий или Луис вовремя успеют ему помочь. Луис уже открыл рот, чтобы окликнуть кзина, когда Несс закончил поворот.

Луис закрыл рот.

Кукольник направился к скутеру, и больше никто не пытался его остановить. Копыто его задней ноги было в крови по самую бабку.

Группа поклонников воинских талантов кзина все еще держалась за пределами досягаемости его могучих рук. Говорящий презрительно сплюнул им под ноги, — жест, перенятый у людей, — и сел в свой скутер. Туземец, который пытался остановить Несса, неподвижно лежал в луже крови.

Все были уже в воздухе. Луис стартовал последним. Еще издали он увидел, что хочет сделать Говорящий с Животными, и изо всех сил закричал:

— Подожди! Не надо!

Кзин уже вытащил «модифицированный инструмент для копания».

— Почему? — спросил он, однако на спуск не нажал.

— Не надо! Это будет убийство! Что они могут сделать нам сейчас? Забросать камнями?

— Они могут использовать твой лазер.

— А вот и нет. Есть же запрещение.

— Так сказал тот худой. Ты ему веришь?

— Да.

Кзин отложил оружие, и Луис облегченно вздохнул: честно говоря, он ожидал, что Говорящий сравняет город с землей.

— Откуда взялось это запрещение? Может, была какая-то война?

— Или безумец с лазерным оружием. Жаль, что не у кого спросить.

— У тебя кровь идет из носа.

К тому же этот нос чертовски болел. Луис передал управление кзину, а сам занялся своими ранами. Под ними, в постепенно исчезающем из виду Зигнамукликлике, кружилась разъяренная, жаждущая мести толпа.