"Леонид Андреев. Сашка Жигулев " - читать интересную книгу автора

- Давайте стакан, я принесу горячего.
- Чего там, и этот хорош, это я так, к слову. Вот что, товарищ,
денек-то сегодня славный! Пойдемте за кирпичные сараи пострелять из
браунинга. Я и браунинг принес.
- У меня свой есть, - сказал Саша и вынул из стола никелированный,
чистенький, уже заряженный револьвер.
У Колесникова браунинг оказался черный, и оба долго и с интересом
разглядывали оружие, и Колесников вздохнул.
- Да! - сказал он со вздохом, - времена крутые. У меня знакомая одна
была, хорошо из браунинга стреляла, да не в прок ей пошло. Лучше б никогда и
в руки не брала.
- Повешена?
- Нет, так. Зарубили. Ну, того-этого, идем, Погодин. Вы небось по
голосу думаете, что я петь умею? И петь я не умею, хотя в молодости дурак
один меня учил, думал, дурак, что сокровище открыл! В хоре-то, пожалуй,
подтягивать могу, да в хоре и лягушка поет.
Овраги и овражки были полны водою, и до кирпичных сараев едва
добрались; и особенно трудно было Колесникову: он раза два терял калоши,
промочил ноги, и его серые, не новые брюки до самых колен темнели от воды и
грязи.
- Славные у вас сапоги! - сказал он Саше и сам себя спросил: - Отчего я
и себе, того-этого, таких не куплю? Не знаю.
Простором и тишиною встретило их поле; весенним теплом дымилась голубая
даль, воздушно млели в млечной синеве далекие леса. В безветрии начавшийся,
крепко стоял погожий день, обещая ясный вечер и звездную, с морозцем, ночь.
Было так празднично все, что и стрельба из револьверов казалась праздничной,
веселой забавой, невинным удовольствием. Для цели Саша выломал в гнилой
крыше заброшенного сарая неширокую, уже высохшую доску и налепил кусочек
белой бумаги; и сперва стреляли на двадцать пять шагов. Из трех пуль
Колесников всадил две, одну возле самой бумажки, и был очень доволен.
- Не всякий может, - сказал он внушительно; и, расставив длинные ноги и
раскрыв от удовольствия рот, критически уставился на Сашу. И с легким
опасением заметил, что тот немного побледнел и как-то медленно переложил
револьвер из левой руки в правую: точно лип к руке холодный и тяжелый,
сверкнувший под солнцем браунинг: "Волнуется юноша, - думает, что в
Телепнева стреляет. Но руку держит хорошо".
Однако все три пули всадил побледневший Саша, и две из них в самый
центр. Колесников загудел от удовольствия, а он, все еще бледный, но,
видимо, чрезвычайно довольный, переложил липнувший револьвер в левую руку и
сказал:
- Да, я хорошо стреляю. Попробуем на сорок шагов?
- Попробуйте вы. Я, того-этого, и патронов тратить не хочу.
Все же, когда цель перенесли, сделал один выстрел и промазал, а Саша и
в этот раз попал - две пули, одна возле другой.
- И это не талант? - воодушевился Колесников, - подите вы, Погодин, к
черту! Да с этим талантом, того-этого, целый роман написать можно.
- А они вот отказались, - сухо промолвил Саша, намекая на комитет. -
Посидим, Василий Васильевич, здесь очень хорошо!
Выбрали сухое местечко, желтую прошлогоднюю траву, разостлали пальто и
сели; и долго сидели молча, парясь на солнце, лаская глазами тихую даль,