"Леонид Андреев. Сашка Жигулев " - читать интересную книгу автора - Давайте стакан, я принесу горячего.
- Чего там, и этот хорош, это я так, к слову. Вот что, товарищ, денек-то сегодня славный! Пойдемте за кирпичные сараи пострелять из браунинга. Я и браунинг принес. - У меня свой есть, - сказал Саша и вынул из стола никелированный, чистенький, уже заряженный револьвер. У Колесникова браунинг оказался черный, и оба долго и с интересом разглядывали оружие, и Колесников вздохнул. - Да! - сказал он со вздохом, - времена крутые. У меня знакомая одна была, хорошо из браунинга стреляла, да не в прок ей пошло. Лучше б никогда и в руки не брала. - Повешена? - Нет, так. Зарубили. Ну, того-этого, идем, Погодин. Вы небось по голосу думаете, что я петь умею? И петь я не умею, хотя в молодости дурак один меня учил, думал, дурак, что сокровище открыл! В хоре-то, пожалуй, подтягивать могу, да в хоре и лягушка поет. Овраги и овражки были полны водою, и до кирпичных сараев едва добрались; и особенно трудно было Колесникову: он раза два терял калоши, промочил ноги, и его серые, не новые брюки до самых колен темнели от воды и грязи. - Славные у вас сапоги! - сказал он Саше и сам себя спросил: - Отчего я и себе, того-этого, таких не куплю? Не знаю. Простором и тишиною встретило их поле; весенним теплом дымилась голубая даль, воздушно млели в млечной синеве далекие леса. В безветрии начавшийся, крепко стоял погожий день, обещая ясный вечер и звездную, с морозцем, ночь. веселой забавой, невинным удовольствием. Для цели Саша выломал в гнилой крыше заброшенного сарая неширокую, уже высохшую доску и налепил кусочек белой бумаги; и сперва стреляли на двадцать пять шагов. Из трех пуль Колесников всадил две, одну возле самой бумажки, и был очень доволен. - Не всякий может, - сказал он внушительно; и, расставив длинные ноги и раскрыв от удовольствия рот, критически уставился на Сашу. И с легким опасением заметил, что тот немного побледнел и как-то медленно переложил револьвер из левой руки в правую: точно лип к руке холодный и тяжелый, сверкнувший под солнцем браунинг: "Волнуется юноша, - думает, что в Телепнева стреляет. Но руку держит хорошо". Однако все три пули всадил побледневший Саша, и две из них в самый центр. Колесников загудел от удовольствия, а он, все еще бледный, но, видимо, чрезвычайно довольный, переложил липнувший револьвер в левую руку и сказал: - Да, я хорошо стреляю. Попробуем на сорок шагов? - Попробуйте вы. Я, того-этого, и патронов тратить не хочу. Все же, когда цель перенесли, сделал один выстрел и промазал, а Саша и в этот раз попал - две пули, одна возле другой. - И это не талант? - воодушевился Колесников, - подите вы, Погодин, к черту! Да с этим талантом, того-этого, целый роман написать можно. - А они вот отказались, - сухо промолвил Саша, намекая на комитет. - Посидим, Василий Васильевич, здесь очень хорошо! Выбрали сухое местечко, желтую прошлогоднюю траву, разостлали пальто и сели; и долго сидели молча, парясь на солнце, лаская глазами тихую даль, |
|
|