"Анна Андрианова. Рыбка в солнечной воде " - читать интересную книгу автора

тряхнула Леру за руку и вдруг что-то защелкнула у нее на запястье.
Наручники! И откуда только взялась эта бредовая мысль? Часы, и сразу видно,
что безумно дорогие... - Это от нас с Борисом!
- Не надо! - Лера выпалила первое, что пришло в голову и попыталась
снять с руки подарок. Она почти тут же спохватилась, но было поздно.
Лера неумна, упряма, неблагодарна. Если бы не мамуля с Борисом, что бы
она вообще увидела? Свой жалкий театрик и жалкую нору? Кому нужна она со
своей гордостью? Старому неудачнику, который живет с дурами моложе дочери? А
ее так называемый муж... - многозначительная пауза - вот что он для нее
сделал? Занимается собственной жалкой карьеришкой, недостойной серьезного
мужчины, а Леру превратил в... комнатную собачку!
Было заметно, что мамуля не очень довольна найденным сравнением. Еще
бы, на комнатную Лера как-то не тянула. "Пустышка, самодовольный тип,
занятый только собой, точь-в-точь как ее отец"... - вот тут было самое время
вступить Лере.
Ей следовало сказать, что Митя, то есть Дима, задумал прекрасный
проект. Фильм, замешанный на биографии некого сильного человека, сделавшего
себя из ничего и теперь вершащего судьбу России.
"И это ты называешь проектом? Тебе не противно?" - спросила Лера мужа,
когда услышала этот бред в первый раз. "Ты готов откровенно пресмыкаться
перед Борисом, лишь бы получить деньги?" Митька точно сорвался с цепи, и они
сильно поссорились. Потом он, остыв, объяснил, что не собирается делать
буквально то, о чем говорит. "Ты мыслишь слишком примитивно, малыш, мне
нужны деньги, а уж я сумею сделать так, что все будут довольны. И ты будешь
играть главную роль, представляешь?"
Лера уже тогда ясно поняла, что роль она играть не будет, ни вторую ни
первую. Но не сказала мужу ничего. Опять исчезнет на несколько суток.
И вот теперь она должны была сообщить мамуле, что Митя, то есть
Дмитрий, очень даже думает о Лере и вообще много о чем думает. Конечно, вряд
ли она сможет переубедить мать в том, что в кино и театре блат решает далеко
не все, но...
- Ты, в конце концов, соизволишь меня услышать? - гневно спросила
мамуля.
- Прости. - Лера виновато сложила руки и опустила ресницы. Она
действительно чувствовала себя последней свиньей. Мамуля подозрительно
взглянула ей в лицо и покачала головой - "если бы не мое ангельское
терпение". А часы Лера потом все равно снимет.
- Послушай, дорогая, у меня к тебе просьба - не зови меня во
всеуслышание мамой. - Лицо мамули слегка порозовело, но как-то неровно,
пятнами. И она перестала быть похожа на двадцатилетнюю девушку. Бедная мама.
- А как мне к тебе обращаться? По имени, что ли?
- Ну просто не называй, и все. Ты прекрасно можешь обойтись без...
формальностей. И умоляю, не корчи рожи, когда мы будем обедать.
- Хорошо, постараюсь, - пообещала Лера.
Итак, Митю нельзя называть Митей, отца - отцом, мать - матерью, лицо
должно походить на каменную маску... "Телескоп", шевеля хвостом, во все свои
выпученные глазки снова разглядывал Леру, а она готова была поменяться с ним
местами - плавать себе за стеклом в простом и понятном рыбьем мире и быть
самой собой. Ну что же, пожалуй, Лера пока и в самом деле обошлась бы без
"мамули", ей еще нужно было привыкнуть к этой женщине.