"А.Андреев. Этнография" - читать интересную книгу автора

любви признаваться начал! Я было даже сам себя подозревать начал, уж не
сломали ли меня пытки, что я своего мучителя возлюбил. Нет, не в этом дело.
Просто так оно у нас в сознании уложено, что если ты, не боясь, идешь прямо
в свою грязь, то обязательно найдешь и то, что за ней. А за ней обязательно
что-то чистое и светлое...
Потом у меня пошло уже что-то более глубокое. Я начал видеть что-то
странное и немножко пугающее. И даже пытка эта как-то слабеть стала и
отходить куда-то.
Тут Степаныч поставил чайник и говорит:
- Давай-ка теперь мы с тобой такую штучку проделаем. Ты там внутри
расслабься и погляди на тело. Отпусти руки, просто брось. Присни-ка
маленько.
Присыпание - это такое упражнение, связанное с Дремой, которое я сейчас
объяснять не буду. Важно лишь то, что в присыпании ты становишься
созерцательнее, и Степаныч меня этому уже учил. Я попробовал приснуть, и у
меня получилось, как это ни странно. Сижу, наблюдаю за собой сквозь
легчайшую Дрему. Вот только что было озверение вроде бы, но отошло и силы не
имеет. И вообще, все очень сильно изменилось.
- Ты погляди, - направляет меня в это время Степаныч, - чешется, зудит,
а что зудит? Тело? Ты глянь, телу-то все равно. Глянь, как оно лежит у тебя
там. Как оно в воде расслабилось. Ему по фигу, - колода мертвая...
Наблюдаю, точно - не так все. Странно как-то и не так, как я только что
думал. Вот только что я твердо и определенно знал, что это тело у меня
зудит. Но вдруг заснул, это же все равно, как немножко потерял сознание, и
там, где я без сознания, мое тело не чешется. А при этом что-то по прежнему
чешется, и если этому позволить захватить внимание, то зуд опять становится
невыносимым. А ведь так же было бы и с операцией, подумал я. Я бы лежал под
наркозом, мое тело резали бы, а оно бы ничего не чувствовало. То есть боли
не чувствовало! Ну, с болью все понятно, вырывается у меня. А что понятно? -
тут же я сам себя останавливаю. Только то, что человечество учило себя
переносить боль и не сдаваться. А вот зуд никто всерьез не воспринимал и
никто не учился его терпеть. А ведь зудит-то то же самое, что и болит! -
вдруг доходит до меня.
- Кому плохо? Кто хочет почесаться? Может, ты? - спрашивает меня тем
временем Степаныч.
- Я.
- Так ты глянь, глянь на себя, на Я на это. Вот тело есть. Тело - это
ты, которое хочет почесаться. Или ему по фигу. Теперь ты глянь - ты же со
стороны наблюдаешь, и тебе этому тоже по фигу. Который наблюдает. Если бы
тебе было дело до чесаться, ты бы чесался. А ты чем занят? Наблюдаешь!
Я продолжаю наблюдать. Точно, телу по фигу и мне по фигу тоже, а кто-то
невыносимо хочет почесаться.
- Ты глянь на это - кто-то хочет чесаться. Приглядись к нему. И ты
поймешь, самопознание - это охерительная штука!
Я гляжу и не могу схватить. Я - не хочу чесаться, телу по фигу, оно
сознание потеряло, его хоть режь, колоду эту. Мне тоже! Что такого
происходит, подумаешь - капелька пота течет. Что происходит-то?!
Я лежу, подвешенный за голову и думаю. И рождается в моем разгоряченном
уме такая картина. Моему сознанию, которое ко мне, получается, вообще
отношения не имеет, вроде буддийских дхарм, не нравится, что его внимание,