"Иво Андрич. Письмо, датированное 1920 годом" - читать интересную книгу автора

по происхождению, появился на свет в этой стране. Но после
первых попыток и долгих размышлений я убедился, что у меня нет
для этого ни способностей, ни сил. От меня, как и от всех
прочих, требовали стать на определенную сторону, ненавидеть и
быть ненавидимым. Я не захотел этого и не сумел. Быть может,
если уж такова моя судьба, я согласился бы еще пасть жертвой
ненависти, но жить окруженным ненавистью, да еще и участвовать
в ней - это свыше моих сил. В стране же, подобной сегодняшней
Боснии, тот, кто не умеет или, еще хуже, тот, кто не хочет
ненавидеть, чужак и выродок, а чаще - мученик. Это относится и
к вам, коренным боснийцам, а что уж говорить о людях иного
происхождения!
Вот так, тихой осенней ночью, слушая удивительную
перекличку разноголосых сараевских часовых башен, я однажды
пришел к заключению, что не могу остаться на своей второй
родине, в Боснии, и не должен оставаться. Я не настолько
наивен, чтобы по всему миру искать город, где нет ненависти.
Мне просто нужно место, где я мог бы жить и работать. Здесь это
невозможно.
Конечно, ты с насмешкой или даже с презрением повторишь
свои слова о моем бегстве из Боснии. Вряд ли это письмо
объяснит тебе мой поступок или оправдает его в твоих глазах,
но, видимо, в жизни бывают обстоятельства, когда надо
обратиться к древнему латинскому изречению: "Non est salus nisi
in fuga".* Прошу тебя, поверь мне только в одном: я бегу не от
своего долга перед людьми, а для того, чтобы иметь возможность
полностью и без помех его выполнить.
______________
* Только в бегстве - спасение (лат.)

Желаю тебе, как и всей нашей Боснии, счастья в новой
национальной и государственной жизни!
Твой М.Л."

Прошло десять лет. Я редко вспоминал друга своего детства и, наверное,
забыл бы его совсем, если бы мысли, высказанные в его письме, время от
времени не напоминали мне о нем. Кажется, в 1930 году я случайно узнал, что
доктор Макс Левенфельд остался в Париже, что он практикует в предместье Нёйи
и что в югославской колонии и среди югославских рабочих-иммигрантов он
известен как "наш доктор", который бесплатно лечит рабочих и студентов и,
когда это необходимо, сам покупает для них лекарства.
Прошло еще семь или восемь лет, и однажды, опять случайно, я узнал о
дальнейшей судьбе моего товарища. Когда началась гражданская война в
Испании, он все бросил и пошел добровольцем в республиканскую армию. Он
организовывал перевязочные пункты и госпитали и прославился своими знаниями
и самоотверженной работой. В начале 1938 года он находился в маленьком
арагонском городке, название которого никто у нас не умел выговорить
правильно. Среди бела дня на его госпиталь был совершен воздушный налет, и
он погиб, а вместе с ним почти все его раненые.
Так окончил свои дни человек, бежавший от ненависти.