"Олег Андреев. Вокзал" - читать интересную книгу автора Боцман варил хлебово. Хлебово - это банка килек, мясные обрезки с
рынка, немного кислой капусты и картошка. Он бросил бы туда и бананы, но Настя, единственная женщина в их компании из семи человек, очень любила фрукты сырыми. Всего же в бараке в разные периоды жизни проживало до двадцати пяти особей обоего пола. Пакгауз был метров пятьдесят в одну сторону, и потому все уживались, поделившись на мелкие группы в пять - семь человек. Боцман сходил в правый угол и занял соли. Пришлось отдать двушник. Суеверие, а что поделаешь, коли у русских так принято. Иначе кто-то кому-то в жизни насолит, а так - купил. - Боцманюга, а чего ты сегодня дежуришь, неделя не кончилась? - спросил у него давший соль. - Голова что-то болит и кости ломит. Я тачку Фоме отдал, у него колесо полетело. - Ты не болей. У нас болеть сам знаешь как. Зализал как собака рану - и будь здоров. - Да уж... На докторов не рассчитывай. - У вас цыгане не балуют? - А где они не балуют? Они по всему свету балуют. - У нас на площади два дня как вымерли. - Наши говорят, вчера на рынке тоже не видно было. Я ж два дня бюллетеню на кухне дежурным. - Ох и не нравится мне все это, Боцман. На том и разошлись. Но Боцман озаботился. Цыгане - народ горячий и без правил. Хотя он разных видал. Были и оседлые. Тихие. Но тихие-то они тихие, Боцман досыпал соли, размешал, попробовал хлебово. Нормалек. Улегся на матрас и принялся вспоминать. Шестьдесят три все-таки набежало. Но он еще крепкий. В прошлом году повздорили с одним. Не более пятидесяти. Сломал. Тут главное - в точку попасть. Он с дворовых драк любил прямой по сопатке, чтобы хрящ расплющить. Не кровожадным был, но знал: если против тебя два и более, выбирай самого авторитетного и ломай сопатку. Как же иначе, тут не до сантиментов, сомнут и так отходят, мало не покажется. А драться приходилось. Он и знал-то в России одни портовые города, а у портовых свои привычки. Народ бедовый. В Москве бомжи другие. Злее. Подлее. Хитрее. Тут главное, чтобы старший порядочным оказался. У них Фома - ничего. В обиду не дает. Но ведь вот прочитал недавно, как в Сокольниках, в парке, приставший к сообществу малек четверых человек молотком забил во сне. Алексей Иванович Вавин никак понять, уразуметь этого случая не мог. Поерзал на матрасе. Накинул полперденчик. Однако, вот ведь вспомнил, как звали когда-то. Уважительно звали. И знали его и на Волге, и на Амуре. Помотало. Он как реку до тонкостей пройдет и выучит, так скучно становилось. Да. Уважали. Были лихие ребята в его время. Мало кто и остался. Иные времена, другая лихость. Интересно, жив ли Костя во Владике. Алексей Иванович знал и лучшие, и худшие Костины времена. Лучшие - это когда Костя грузчиком служил в порту. Огроменной силы был человек и доброты не меньшей. На спор два мешка на загривок положит и по сходням вниз. А в мешках по семи пудов. Поспорил сдуру с одним, что три |
|
|