"Олег Андреев. Казино" - читать интересную книгу автора

где состоял членом ее папаша и работал управляющим хороший знакомый. Пазл
сложился в стройную картину, в которой не хватало малости - денег на игру.
"Какая невыносимая тоска! Ненавижу Москву и эту пошлость под названием
осень! И этих безотказных красавиц! Какая это была по счету? Тьфу!"
Он вдруг живо припомнил Одессу ранней весной, Пушкинскую улицу, на
которой жила его сестра. Игра света и тени, приятные лица прохожих, влажный
булыжник под ногами, шум троллейбуса и стаи черных ворон... В сердце что-то
защемило. "Где она сейчас, Катюха? Небось живет со своим мужем,
учительствует, бедствует. Как забыл о ней?" Стало стыдно. Ведь он был так
любим своей старшей сестрой, которая души в нем не чаяла, восторгалась
широтой его натуры. Олег, на ее близорукий в буквальном смысле взгляд,
обладал массой достоинств и талантов - был умен, красив, хорошо воспитан.
Когда встал вопрос "куда идти?", он почему-то сделал парадоксальный выбор и
пошел учиться на морского повара, кока. Это было воспринято его друзьями с
иронией, но Майдан не обращал на многочисленные шутки никакого внимания,
нося в глубине своей души великую тайну, в которую никого не посвящал.
"Может, бросить все и - к сестре? - подумал он, растираясь влажным от
чужого тела полотенцем, но тут же одернул себя: - Какая сестра, однако?
Сдался я ей и ее очкарику! Дело надо делать, а потом уже о ближних
заботиться..."
Где-то в самом сокровенном тайнике его души теплилась вера в свою
звезду: вот сорву свой миллион, сестре помогу, тысяч сто кину ей, и гуд бай,
родина... Олег не понаслышке знал заморские места, где можно за такие деньги
устроить беспечную жизнь. Бывал. Своими глазами видывал. А если еще и
женщину умную да красивую в придачу...
Выйдя из душа, он снова, не обращая внимания на сидящую перед зеркалом
Наташу, открыл портмоне. На него взглянули лучистые глаза Есенина -
фотографию поэта он носил с собой с десятого класса, это был подарок сестры
подающему надежды юному поэту. Пример для подражания. "Иссушает мозги
алкоголь..." - весьма кстати всплыли в памяти строчки. Все верно: от
вчерашних десяти тысяч осталось двести долларов. "Нет, Майдан, так нельзя,
развел какой-то лохотрон. Тебя уже раздевает любая шушера как пацана. В
таком депрессняке и до веревки недалеко". Он пошарил по карманам - так, на
всякий случай, вытащил несколько мятых сторублевок. "Да... Пора в контору, к
дяде Вадиму..." - подумал Олег и тут же опять поймал себя на мысли, что
игроку жить эдаким рантье не годится. "Пошлость, какая пошлость! Надо
вытаскивать из этого пивного бочонка деньги и бечь отсель. Куда только?"
Этот вопрос был самым подлым из всех существующих. Майдан знал, что ни
в одном городе мира, каким бы он, Олег Майданский, ни был умным или крутым,
этот вожделенный миллион долларов ему никогда не добыть. "Значит, Москва.
Значит, здравствуй осень... И прощай любофф!"
Майдан по-боксерски сжал кулаки и через голову девицы посмотрел на себя
в гостиничное, чуть кривое, зеркало. "Я еще молод и силен. Мне всего
тридцать восемь. Держись, дорогая моя столица!"
- Ну ты готова? - спросил он у Наташи. - Тогда поехали в твое "Яйцо" -
посмотрим, насколько оно крутое...
Они спустились в холл гостиницы. Майдан подошел к стойке
администратора:
- Я уезжаю, любезный. Как говорят у нас в Кацапетовке, форэвэ.
- Что ж... Очень жаль, - ответил с лживой, заискивающей улыбкой седой