"Леонид Андреев. Так было" - читать интересную книгу автора

Леонид Николаевич Андреев

Так было

I

Стояла на площади огромная черная башня с толстыми крепостными стенами
и редкими окнами-бойницами. Построили ее для себя рыцари-разбойники, но
время унесло их, и стала она наполовину тюрьмою для опасных и важных
преступников, наполовину жилищем. Каждое столетие к ней пристраивали новые
здания, прислоняя их к толстой стене и друг к другу; и мало-помалу
превратилась она в целый городок на скале, с неровным лесом труб, башенок и
острых крыш. Когда на западе светлело зеленоватое небо и в окнах кое-где, то
высоко, то низко, зажигались огоньки, вся черная громада башни приобретала
причудливые и фантастические очертания, и почему-то казалось, что у подножия
ее не обыкновенная мостовая, а море, соленый безбрежный океан. И думалось о
старом, давно умершем и забытом.
На башне были огромные старые часы, видимые издалека. Их сложный
механизм занимал целый этаж, и наблюдал за ним одноглазый человек, которому
было удобно смотреть в лупу. От этого он сделался часовщиком и долго возился
с маленькими часами, прежде чем ему отдали большие. Тут он почувствовал себя
хорошо и часто без надобности, днем и ночью, заходил в комнату, где медленно
двигались зубчатые колеса и рычаги и широкими, плавными взмахами рассекал
воздух маятник. Достигая вершины своего качания, маятник говорил:
- Так было.
Падал, поднимался к новой вершине и добавлял:
- Так будет. Так было - так будет. Так было - так будет.
Такими словами передавал одноглазый часовщик однообразный и
таинственный звук маятника; от близости с большими часами он сделался
философом, как тогда говорили.
Над древним городом, где стояла башня, и над всею страною высоко
поднимался один человек, загадочный владыка города и страны, и его
таинственная власть - одного над миллионами - была так же стара, как и
город. Назывался он королем, и прозвище носил "Двадцатый", по числу своих
одноименных предшественников, но это ничего не объясняло. Как никто не знал
начала города, так не знал никто и начала этой странной власти, и, насколько
хватало человеческой памяти, - в самом глубоком прошлом вырисовывался все
тот же загадочный образ: одного, который повелевает миллионами. Была немая
древность, над которой уже не имела власти человеческая память; но и она
изредка раскрывала уста: роняла камень, маленькую плитку, исчерченную
какими-то знаками, обломок колонны, кирпич из разрушенной стены - ив этих
знаках уже была начерчена повесть об одном, который повелевает миллионами.
Менялись титулы, имена и прозвища, но образ оставался неизменным, как будто
бессмертным. По тому, что король родился и умирал, как и все, по его виду,
присущему всем людям, он был человеком; но когда представляли себе ту
неизмеримую громаду власти и могущества, какими он обладал, то легче
становилось думать, что он бог. Тем более что и бог всегда изображался
похожим на человека, и это не нарушало его совсем особой, непостижимой
сущности.
Двадцатый был король. Это значило, что он мог сделать человека