"Леонид Андреев. Дни нашей жизни " - читать интересную книгу автора

думайте, Олечка, что если с виду я немного и строг, то не умею резвиться.
Нет, я очень, очень умею резвиться!
Евдокия Антоновна. Ах да, Олечка: я и забыла тебе сказать, что Полозовы
сегодня звали меня ночевать. Это наши хорошие знакомые, господин фон Ранкен,
прекрасная семья! Ты не будешь скучать, девочка?
Фон Ранкен. Надеюсь, не будет. Не так ли, Оля?
Ольга Николаевна. Идите, идите, мамаша! А то запрутся магазины.
Евдокия Антоновна. Ах, мой бог! Я и забыла про эти дурацкие правила.
Фон Ранкен. Почему же-дурацкие? Всякому необходим отдых, почтеннейшая.
Евдокия Антоновна. Я сию минуту! Сейчас!
Ольга Николаевна. Опять у вас шляпа на боку, мамаша. Поправьте.


Евдокия Антоновна уходит.

Фон Ранкен. Дайте мне вашу ручку, Оля. Какая вы скромная!.. Вы всегда
такая?
Ольга Николаевна. Всегда.
Фон Ранкен. Я очень люблю скромных. Но... конечно, не во всех случаях
жизни. Впрочем, и в ваших глазках я вижу хотя и скрытый, но столь живой
огонек, - не так ли, Оля? (Целуя руку.) А ноготки-то у вас не совсем чистые,
это нехорошо, ноготки нужно чистить...
Ольга Николаевна. Как вас зовут?
Фон Ранкен. Зовите Эдуардом, просто Эдуардом.
Ольга Николаевна. Какое красивое имя.
Фон Ранкен. Не правда ли? Да, имя красивое. Но отчего вы не улыбнетесь,
Оля? Улыбка на молодых устах - это так приятно. Вы умеете петь?
Ольга Николаевна. Умею немного.
Фон Ранкен. О, это очень приятно! Я крайне люблю, чтобы мне в это время
пели. Вы не знаете этого романса... впрочем, о романсах потом. А сперва о
некоторых очень, очень интимных вещах. Вы позволите? Я буду очень осторожен,
моя милая девочка, и ни в каком случае... Вы говорите по-французски?
Ольга Николаевна. Нет, очень мало.
Фон Ранкен. Ах, как жаль! А я предположил было, судя по разговору вашей
почтенной матушки, но, впрочем, это не важно... Русский язык также очень
хороший язык, не так ли, Оля?
Ольга Николаевна. Я не знаю, о чем вы хотите говорить. Мне мамаша
сказала...
Фон Ранкен. О нет, нет! Ваша матушка несколько экзальтированная
женщина, и многое ей представляется не совсем так, как оно в
действительности. Некоторая поспешность в выводах, не так ли, Оля?
Ольга Николаевна. Говорите, пожалуйста! Я ничего не понимаю.
Фон Ранкен. Видите ли, дитя мое, мое положение... Вам известно, что я
врач, что я очень, очень известен в широких кругах публики, но, кроме того,
у меня две дочери, обе невесты, и было бы крайне неприятно... Вы понимаете?
Ольга Николаевна. Нет. Почему вы говорите о дочерях, мне до этого какое
дело?
Фон Ранкен. Да, да, я понимаю вас! Но одна из них выходит на днях
замуж, и было бы крайне неприятно... Будьте со мною вполне откровенны, дитя
мое, я прошу вас об этом, я, наконец, требую как врач. Вы понимаете?