"Лора Андронова. Вода окаянная" - читать интересную книгу автора

знаки, начертанные мелом - сложные сплетения линий, напоминающие скрюченные
цветы.
Перш лежал на кровати, до подбородка укутанный в пуховое одеяло и
вещал:
- Дух Дор-Сура! Кто это еще может быть? Все мы жаловались на то, что
извержение в этом году запоздало, что мы можем не успеть собрать урожай
искритов до прибытия купцов. Ох, и не по нраву ему пришлись наши слова, -
кузнец жалобно сморщился и потер забинтованное бедро.
- Болит? - спросил Кельман, устраиваясь рядом.
- Болит. Хорошо хоть жар спал, а то уже целую кадку воды вылакал. И все
равно пить хочется, - он провел рукой по груди и неожиданно добавил: - Мне
бы сейчас листьев вурицы к перелому приложить. И из вешенной настойки
примочки делать.
Сидевшая возле огня Мила подняла глаза от вышивания и удивленно
посмотрела на мужа.
- С чего ты это взял? - спросила она.
Перш заморгал.
- Не знаю. От лекаря, наверное, слышал.
По улице с грохотом проехала телега, стоящая в шкафу посуда
задребезжала и запрыгала.
- Я вот все думаю, - сказал Кельман. - Почему он берет всего лишь
грошик за ведро? Ведь он мог назначить любую цену.
- Если цена была бы слишком велика - мы отправили бы отряд к Хохочущему
водопаду. А так проще платить и надеяться на то, что одним прекрасным утром
Сирила возле источника не окажется.
- Пожалуй. Путь неблизкий, и с Да-Шил спускаться неохота.
Они замолчали. Кузнец закрыл глаза и принялся что-то насвистывать, а
Кельман подошел к Миле и стал наблюдать за ее работой. На тонком беленом
полотне, натянутом на пяльцы, карандашом была нарисована пышная роза.
Стебелек уже зеленел шелковыми нитками, и игла порхала над тканью, обозначая
шипы.
- Не знал, что ты так умеешь.
- Как - так?
- Так красиво.
Мила погладила вышитые листья.
- И я не знала. А сегодня утром встала - и вот. Само получилось.
Кельман поежился. Глаза ее излучали нестерпимый, пугающий свет.

Утром Кельмана разбудили голоса.
- Зерно, зерно, зерно, - монотонно твердил кто-то писклявый.
- Скорее, скорее..., - вторил ему другой, звонкий тенор.
- Опять блоха!
- Уйди, уйди... Догоняет!
- Дети! Вернитесь!
Шум стоял, как на ратушной площади Караста в базарный день. Кельман
поспешно отдернул полог кровати и огляделся. В комнате никого не было.
- Еще зернышко, еще, кушать, кушать, - не унимался голосок.
- Хлебушек с молочком. Вкусный хлебушек с молочком.
- Ты куда? Ты куда? Вернись!
- Арина! - закричал Кельман. - Арина!! Что происходит?!