"Петер Андрушка. Избранное общество " - читать интересную книгу автора

- Я был в милиции и видел протоколы, точнее - протокол осмотра трупа.
Не думай, мои бывшие сослуживцы не так уж сговорчивы. Наверняка зубоскалили
по моему адресу. Смеялись, мол, я сую нос в завершенные дела, но я-то
считаю, что дело Бене вовсе не завершено. Я не криминалист и никогда им не
был, я обыкновенный участковый, к следствию имел отношение лишь от случая к
случаю... В жизни я немногого добился, ты тоже можешь так думать, но сейчас
я почти уверен: твой муж...
- Что мой муж?! - Женщина посмотрела на него с ненавистью, и он понял,
что, по всей вероятности, перегнул палку. - Почему ты не оставишь меня в
покое? Зачем тревожишь сон мертвого? Радуйся, что вышел на пенсию, и не
отравляй людям жизнь!
- Я-то что, Юлия... - Якуб наконец переступил порог. - Сейчас уйду,
чтобы ты не подумала, будто я, не дай бог, навязываюсь. Хочу только, чтобы
ты знала мое мнение... и наверняка не только мое,... Бене стал жертвой
насилия.
Калас не спеша вышел, притворив за собой дверь. Эффектно, будто один из
тех прославленных сыщиков, каких он видел в кино или о которых читал в
книжках. Жертва насилия! Не слишком ли смело сказано? Ведь пока у него нет
никаких доказательств, и кто знает, будут ли они потом? В голове полно
вопросов; занятый своими мыслями участковый даже не почувствовал
пристального взгляда стоявшей у окна Юлии, который провожал его, пока он не
скрылся за углом.

4. Она бесследно исчезла, точно сквозь землю провалилась

Якуб Калас размешал в ведре цементный раствор, подготовил кирпичи,
приставил к чердачной двери стремянку. Собирался использовать этот пригожий
прохладный денек с редкими облачками в небе для ремонта трубы, выходящей на
крышу над горницей. Вынес на двор строительный материал и принялся за дело.
Все шло как По маслу, он даже начинал гордиться, что у него так здорово
получается. Кабы ему захотелось подхалтурить Подручным каменщика, он
спокойно мог бы зашибать Крон по двадцать-тридцать в час. "На что-нибудь я
еще сгожусь", - утешал он себя, хотя от усталости ломило все тело.
Справившись с работой, Калас умылся и решил сходить в корчму на кружечку
пива. Его тянуло к людям. На инвалидной пенсии он еще меньше года, стал
постепенно привыкать к одиночеству, к жизни без спешки, к тому, что во всем
должен полагаться только на себя, но с тех пор, как он узнал о несчастье,
случившемся с Бене Крчем, в его душе поселилось беспокойство. Всегда он
немного завидовал самоуверенным, внешне невозмутимым и беспечным
криминалистам, умевшим говорить о самом страшном преступлении как о
прошлогоднем снеге. А его выводила из себя даже самая скромная потасовка в
корчме. Не зря за ним утвердилась репутация жесткого человека. Городские
подонки предпочитали залезть в свои норы и не высовываться, пока не
дознавались, что он дома и собирается отоспаться - наверстать упущенное за
долгие часы ночного дежурства. Пожалуй, именно из-за своей дотошности он и
не дотянул до более высокого чина, хотя возможностей было предостаточно.
"Сверчок ты мой запечный", - говаривала жена, пока они жили вместе. Калас
любил жену, можно даже сказать - боготворил, она была для него единственным
светом в окошке, ему нравилось, что о его недостатках она говорит с юмором.
Отчего не согласиться, если он и правда честный работяга, сверчок запечный.