"Петер Андрушка. Избранное общество " - читать интересную книгу автора

Доктор Карницкий достал портмоне, вынул из него сложенную бумажку.
Разгладил ее и с гордостью прочел:
- Марка turystyczna Swietokrzyskiego parku narodowego i okolic!* Вот
где голубки надышатся свежим воздухом, отдохнут и наглядятся на красоту!
Свентокжижские пихты! Знаете, что написал о них Жеромский в своем "Пепле"?
"Naokol staly jodly ze splaszczonymi szczytami jakoby wieze strzeliste, nie
wyprowadzone do samego krzyza. Ich pnie sinawe jasnialy w mroku..."** Вот
что он написал! В этих краях стоит памятник Жеромскому. Пускай и на него
глянут. Я сказал, чтобы и не возвращались, пока не осмотрят этих чудесных
мест... А вам, старшина, я, пожалуй, принесу "Историю греха". Прекрасная
книжка, вам понравится. "История греха"! Точно специально написана для
милиционера!.. Простите, я не хотел вас обидеть. Это в самом деле прекрасная
книга.
______________
* Туристическая карта Свентокжижского национального парка и его
окрестностей (польск.).
** "Кругом высились пихты с плоскими макушками, подобные готическим
башням с невыведенным шпилем. Их сизые стволы светились во мраке..."
(Перевод Е. Н. Троповского.)

Доктор Карницкий продолжал говорить о путешествии своего сына и его
невесты по польскому приморью, а Якуб Калас поначалу удивлялся: почему
старика не заинтересовало упоминание о смерти Крча? В конце концов он
объяснил себе поведение доктора тем, что тот слишком погружен в мысли о
будущем сына. И все же сам факт, что доктор сперва попросил его рассказать о
"деле", а потом сам же перевел речь на другое, был по меньшей мере
примечателен. Доктор еще раз процитировал Жеромского: "Можно пройти по самой
отвратительной грязи и остаться белоснежным, как горностай, но нельзя выйти
чистым из людских пересудов". Чтобы Якубу Каласу не вздумалось размышлять
над этой бесспорно интересной цитатой, доктор тут же принялся толковать ее
на собственный лад:
- Если однажды, дружище, вы на кого-нибудь укажете пальцем или хоть
словечком упомянете, что он совершил нечто нечистое, ваше обвинение с него
уже никто и никогда не смоет. Так оно за ним и потянется. За ним и за вами.
Пожалуй, за вами еще дольше и тягостней, поскольку вами оклеветан невинный
человек. В том-то и гениальность Жеромского, что он сумел так прекрасно
выразить эту истину в одной фразе. Не думайте, будто я не заметил, что вы
явились сюда не просто так. У вас новое дельце, и вы не знаете, с чего
начать. Мне неизвестно, в чем его суть, да и расспрашивать вас не хочется,
хотя кое-что я слышал, ведь люди вечно о чем-то болтают. Одно могу сказать:
на вашем месте я бы хорошенько все взвесил, прежде чем действовать. Будем
откровенны: что вы можете установить своими любительскими средствами, когда
и подготовленные криминалисты нередко пасуют при раскрытии не менее
профессиональной преступной деятельности? "Преступление и наказание" теперь
уже относится к области фантазии, с этим нельзя не считаться.
- Вижу, доктор, вы уже поняли, чем я озабочен, - проговорил Якуб Калас,
пытаясь прервать монолог увлекшегося собственным красноречием Карницкого. -
Мучает меня смерть Бене Крча. Может, лишь потому, что мы с ним были когда-то
вроде как товарищи, ну если не товарищи, так хоть ровесники. Сдается мне, в
этом деле что-то нечисто!