"Вирджиния Эндрюс. Долгая ночь " - читать интересную книгу автора

мама и Лоуэла были заняты Евгенией. В конце концов послали за доктором Кори.
Когда доктор ушел, мама пришла ко мне в комнату. Я сидела в уголке с
Пушинкой, все еще в ужасе от того, что произошло. Подтверждались слова
Эмили: я действительно всем приношу несчастье.
- Мне очень жаль, мама, - сказала я. Она улыбнулась мне.
- Это не твоя вина, Лилиан, дорогая, но доктор Кори думает, что у
Евгении аллергия на кошек, и это может ей навредить. Боюсь, что после этого
ты не сможешь держать Пушинку в доме. Генри найдет укромное местечко для нее
в амбаре, и ты будешь навещать ее, когда тебе только захочется.
Я кивнула.
- Он ждет на улице. Ты сможешь сейчас спуститься с Пушинкой. Вместе с
Генри пойдешь и поселишь ее на новом месте, хорошо?
- Хорошо, мама, - ответила я и вышла. Генри и я посадили котенка в
коробку в углу возле коровьего стойла. Каждый день я приносила Пушинку к
окну Евгении, чтобы она могла посмотреть на нее. Евгения прижимала свое
маленькое личико к окну и улыбалась котенку. Ужасно, что она не может
дотронуться до Пушинки. Все, что случилось со мной, не шло ни в какое
сравнение с тем, что случилось с моей маленькой сестренкой.
Даже если и существовали такие вещи как везенье и невезенье, думала я,
то почему Бог использует меня, чтобы наказать такую хорошенькую маленькую
девочку как Евгения? То, что говорила Эмили, не могло быть правдой, никак не
могло, думала я, и в своей вечерней молитве просила:
- Всевышний, пожалуйста, сделай так, чтобы моя сестра Эмили была не
права, пожалуйста.
Прошло несколько недель учебы, я очень полюбила школу, и мне совсем не
нравилось, когда наступали выходные дни. Тогда я устраивала свою собственную
маленькую школу для себя и Евгении в ее комнате, как я и обещала. У нас была
маленькая доска и мел, и у меня был единственный ученик. Я часами обучала
Евгению тому, что сама знала, и хотя Евгения была слишком маленькой, чтобы
ходить в школу, она оказалась очень терпеливой и делала успехи.
Несмотря на ее изнурительную болезнь, Евгения была очень жизнерадостной
девочкой, которая находила удовольствие в самых простых вещах: в шутливых
песнях, в цветении магнолий, или даже в цвете неба, который меняется от
лазурного до нежно-голубого, как скорлупа яиц малиновки. Евгения обычно
садилась на скамейку у окна и разглядывала этот мир, как пришелец с другой
планеты, которому каждый день показывают что-то новое. Удивительно, но
Евгения, глядя каждый день в окно, всегда находила что-то новое в одной и
той же картине.
- Посмотри на этого слона, Лилиан, - обычно говорила она, указывая на
изогнутую кедровую ветку, которая и в самом деле напоминала слоновый хобот.
- Ты, наверное, станешь художницей, когда вырастешь, - говорила я ей и
предложила маме купить для Евгении настоящие кисти и краски. Она смеялась и
покупала их, как-будто это были обычные карандаши, а также книжки для
раскрашивания, но всегда, когда я разговаривала с мамой о Евгении, мама
как-то сразу сникала и уходила к себе играть на клавикорде или читать свои
книги.
Естественно, Эмили критиковала все, что я делала для Евгении, а
особенно издевалась над нашей игрой в школу в комнате Евгении.
- Она не понимает того, что ты делаешь, и никогда по-настоящему не
пойдет в школу. Это пустая трата времени, - говорила Эмили.