"Вирджиния Эндрюс. Рассвет" - читать интересную книгу автора

Когда я вошла, мама медленно, с большим трудом села в кровати.
Она явно не причесывала свои волосы весь день. Пряди свисали по обе
стороны лица и завивались на макушке. Она мыла волосы почти каждый день,
поэтому они блестели, словно черный шелк.
- Для женщины волосы - ее драгоценная корона, - много раз говорила она
мне. И даже когда она чувствовала себя очень усталой, чтобы причесать их,
всегда просила меня сделать это.
Мама не нуждалась в макияже. У нее всегда было гладкое лицо с розовыми
губами. Глаза сверкали, словно полированный черный оникс. Я так хотела быть
похожей на нее и считала, что природа была несправедлива ко мне.
До болезни мама всегда держалась прямо и ходила развернув плечи,
величаво и грациозно, словно индейская принцесса, как говорил папа. Сейчас
она сидела сгорбившись, опустив голову, ее руки бессильно лежали на коленях,
она глядела на меня печальными, стеклянными глазами, оникс потускнел,
шелковые волосы превратились в паклю, лицо поблекло и побледнело, губы стали
почти бесцветными. Скулы выдавались, а ключицы, казалось, вот-вот проткнут
истонченную кожу.
Я захотела рассказать о Филипе, но Ферн потянулась ко мне и стала
лепетать мое имя.
- А где папа и Джимми? - спросила мама.
- Они пошли купить кое-что из продуктов в бакалею. Папа решил, что я
должна сразу идти домой, чтобы помочь тебе с Ферн.
- Я рада, - мама глубоко вдохнула. - Малышка так утомила меня сегодня.
- Не только в ней дело, - осторожно проговорила я.
- Можешь дать мне стакан воды, дорогая? У меня пересохли губы, -
попросила мама.
Я принесла ей воды и смотрела, как она пьет. Ее адамово яблоко
выступало, словно поплавок на леске удочки.
- Ты давно обещаешь, что пойдешь к доктору, если тебе не станет лучше
от настоев трав. И что же, тебе не стало лучше и ты не собираешься выполнять
свое обещание. - Мне было неприятно говорить с ней об этом, но я полагала,
что теперь это необходимо.
- Это всего лишь затянувшийся кашель. У меня была кузина в Джорджии, у
которой простуда держалась почти год, пока отпустила.
- Что ж, она, как и ты, страдала целый год напрасно.
- Ладно, ладно. Ты становишься хуже, чем бабушка Лонгчэмп. Когда я была
беременна Джимми, она не оставляла меня в покое ни на минуту. Все, что я
делала, было неправильно. Когда я родила, почувствовала настоящее
облегчение, словно скинула ее со своей спины.
- Бабушка Лонгчэмп? А я думала, что ты родила Джимми в дороге, у
фермерского дома.
- Что? Ах, да. Так и было. Я имела в виду, пока я не покинула ферму.
- Но разве вы с папой не уехали сразу после того, как поженились?
- Не сразу. Вскоре после этого. Хватит допрашивать меня так настырно,
Дон. Я не способна сейчас думать, - отрезала она. Это было не похоже на нее,
но я вообразила, что это из-за ее болезни.
Я подумала, что следует сменить тему. Я не хотела делать ее несчастной,
пока она все еще так сильно страдает.
- Ты только представь, мама! - сказала я, качая Ферн. - Я собираюсь
петь соло на концерте! - с гордостью заявила я.