"Andy B. Неприличные истории" - читать интересную книгу автора

А через всего-то пару дней, мы с Зебром вместе наблюдаем точно такую же
картину, в которой мерзавец-третьекурсник является неизменным действующим
рылом, а вторую роль играет зеброва мадемуазель, и финал истории точно
таков же, что и в первом сучьем случае. Мы мечтали о мести и всю ночь
строили коварные планы, но так ничего и не выдумав путнего, улеглись спать
в печали и позоре.
В воскресенье вечером мы с Зебром сидели на койках и играли в карты,
потому что вечера у нас теперь освободились. Вдруг безо всякого стука
отворилась дверь и мерзавец заваливается к нам в комнату собственной
персоной, достает бутылку водки, а по нему видно, что он уже изрядно принял
до этого. Разлив напиток в стоявшие на столе стаканы, этот брандахлыст
нахально сунул их нам в руки, закинулся сам, и начал такой поганый
разговор:
- Вот вы, пацанчики, меня сейчас ненавидите... А между прочим, это
совершенно напрасно. Вы ведь телки еще на этом фронте, а я старый,
заслуженный ветеран... Страдаете? Ну-ну-ну молчать. Молчать! Из-за кого вы,
собственно, переживаете. Из-за этих двух коз? Большое дело. Так они к вам и
относились, ребятки. Потому что вы стоили того. Театрики, цветочки,
стишочки. Тьфу. Запоминайте, щенки: все, что нужно бабе - это елда. Хуй,
как таковой. Ну и плюс - пара анекдотов, сто грамм, и "Wish you were here"
для расслабления. И это, детки, потолок их розовых мечтаний. Ну, потом,
конечно, замуж. За таких, как вы, мудаков. Но надо ли это вам - вот он,
блядь, тот самый шекспировский вопрос... Кстати, есть тут еще одна
рыженькая, с косой. Ее я буду не тут, а у себя на квартире обрабатывать -
там целку ломать нужно. Филигранная работа! В среду в семь придет.
Английским заниматься. Хха!
Он бесил нас уже потому, что по крайней мере, в отношении наших глупых
подружек оказывался совершенно прав, не говоря уже о том, что все его
"мудаки" и "щенки" были нами вполне заслужены. Он вызывал ненависть своим
тоном, своей блядовитой наглой рожей, своей распиздяйской позой ноги на
стол, приторной одеколонной вонью, всем собой... Но это было не все.
Он вынул из своего сволочного портфеля записную книжку "Ежедневник"
толщиной в триста с лихуем страниц, швырнул ее на стол, как кусок сахара
пуделю, и пробормотав "Просвещайтесь", нагло задрых прямо на стуле, портя
остатки воздуха своим зловонным дыханием. Записная книжка была этаким
спортивным дневником мерзавца, с именами и телефонами вверху страниц, и
через примерно три страницы - фотографиями, некоторыми - весьма похабными.
Судя по отвратительному качеству печати, автором снимков был он сам. Что
еще более мерзостно - нижней своей половиной он часто присутствовал в
кадре...
И вдруг меня осенило. План мести сверкнул передо мной как молния во всех
подробностях. и слова ни говоря, я схватил тетрадку, предназначенную для
конспектов по истории КПСС, и стал переписывать имена и телефонные номера,
едва успевая слюнить химический карандаш.
Наутро, когда он уперся к себе, я забрал у Зебра все что были деньги, и
добавил все имевшиеся в наличии у меня, но сумма сложилась явно
недостаточная. Всю ночь мы ишачили в порту на разгрузке сухогруза с
бараньими тушами из Австралии, проспали потом занятия, а еще я толкнул
одному философу, который жил в комнате по соседству, кое-какие кассеты, и у
нас образовался фонд, объемом в двести (!) рублей, который был торжественно