"Клод Анэ. Арина " - читать интересную книгу автора

себя, я остерегаюсь что-либо советовать. Сегодня восемнадцатое. Из Киева я
возвращаюсь двадцать восьмого. В тот день ты сдаешь последний экзамен, и
назавтра мы сядем в скорый севастопольский. Ты снова станешь хозяйкой своей
судьбы между пятнадцатым и двадцатым июня.
На этом всякие споры были прекращены, и на следующий день он стоял с
Ариной, согласившейся проводить его, на перроне Киевского вокзала. Впервые
после шести недель знакомства он уговорил ее принять от него подарок в честь
восемнадцатилетия, и новые часы-браслет красовались на ее запястье.
- Готовь багаж к двадцать девятому, - сказал он.
- Это невозможно, уверяю вас.
Раздался удар колокола. Он обнял девушку. Ему почудилось, что она
никогда прежде не прижималась к нему в таком страстном порыве, никогда не
отдавалась ему так полно, как в миг этого торопливого поцелуя на перроне
вокзала.
Он долго еще раздумывал об этом в поезде. "Неужели я заблуждаюсь?
Неужели это только плод воображения?.. Нет, нет, вот она, правда. Это
девушка, так превосходно владеющая собой, на этот раз выдала себя".

VII
КРЫМ

Константин возвращался из Киева через неделю с небольшим. Каждый день,
окончив работу, он с пяти до семи часов, пока не стемнеет, просиживал на
террасе Рыночного парка. Вид, который отсюда открывается, - один из самых
прекрасных в мире. Внизу, влево от террасы тянулись бедные кварталы,
примыкающие к порту; справа из зелени поднимались белые стены и золотые
купола Печерской лавры, самой известной российской святыни. Далее медленно
нес свои воды Днепр, степенный, с широкими излучинами; по реке сновали
пароходы, шли караваны барж и шаланд, откуда поднимались клубы дыма и
доносились свистки и вой сирен; а еще дальше уходила к горизонту ровная, как
скатерть, степь, заканчивавшаяся на востоке темным пятном леса. Необъятный
пейзаж, кипящий жизнью на переднем плане, а в отдалении отмеченный
спокойствием бесконечного пространства; в нем нет ничего живописного, но и
ничто не утомляет глаза, и сам он меняется в течение дня в зависимости от
освещения, игры красок. Наступившая в мае жаркая погода делала вечерний
воздух мягким, небо казалось глубоким, а цветы наполняли мирные сумерки
благоуханием. Константин разглядывал светлые платья женщин, мундиры
офицеров, суетящуюся на террасе толпу, потом обращал взор к равнине, которая
у его ног погружалась в сон.
В этой величественной декорации московское приключение казалось лишь
незначительным эпизодом, и Константина удивляло, что он вложил в него
столько страсти. Он уже не понимал, почему прошлое Арины так волновало его:
"Слава Богу, она не обманула меня. Ее неслыханное чистосердечие, возможно,
спасло меня. Будь она так же беспринципна, как ее западные сестрички, сыграй
она ловко сентиментальную комедию, в которой мы так охотно участвуем,
попытайся она заставить меня поверить в свою любовь и в то, что, вопреки ее
многочисленным связям, я - первый мужчина, завоевавший ее сердце, и, кто
знает, не угодил бы я в ее сети? Но с ней невозможны никакие иллюзии,
которые заводят нас так далеко. Я никогда еще не встречал существа, столь не
подверженного эмоциям. Она позволяет разглядывать себя, как анатомическую