"Владимир Петрович Аничков. Екатеринбург - Владивосток (1917-1922) " - читать интересную книгу автора

единственной законной властью всеми депутациями местных полков.
- Обухов - вор! - закричал кто-то. - Долой его! Какая ему, вору,
власть!
Толпа заулюкала, и городской голова скрылся за кулисами.
Не знаю, что было дальше. Меня попросили немедленно перейти в буфетную
комнату для обсуждения вопросов, связанных с образованием Комитета.
Едва мы, выбранные от думы, вошли в узкую и длинную комнату буфета, как
Пиджаков объявил заседание открытым, а Толстоух, отрекомендовавшись
украинским хлеборобом, отдал приказ немедленно вызвать всех ротных Сто
двадцать шестого полка. Не прошло и десяти минут, как в комнату вошли
шестнадцать офицеров в походной форме и шинелях, с револьверами за поясом и
шашками наголо и, встав против нас в четыре шеренги, совершенно изолировали
нас от входа.
Еще раз подтвердив, что заседание объявлено тайным и что каждый, кто не
согласится с его решением, будет убит на месте, самочинный председатель
предложил собранию немедленно произвести аресты всех власть имущих, не
исключая полковых командиров и штаба бригады, а затем занять караулами
вокзал, почту и телеграф.
Инженер Бабыкин, оказавшийся здесь, сказал, что к вокзалу нужно
подходить с большой осторожностью, ибо может случиться катастрофа.
Кенигсон попросил слова и начал указывать на полную бесполезность
неорганизованных выступлений.
В ответ на это председатель предложил лишить слова всех присутствующих
представителей буржуазной думы как жалких трусов.
Все возмутилось во мне от этого наглого предложения. Сердце болезненно
сжалось, голова начала кружиться, я был близок к обмороку. Помню только
бледное, грустное лицо Давыдова, очевидно, тоже близкого к обморочному
состоянию.
Я сорвался с места и бешено накинулся на председателя:
- Мы трусы? Нет, трусы, и позорные трусы, - вы! Вам надо всех
арестовать, ибо вы боитесь за собственную шкуру, за темное прошлое, видя во
всех и везде контрреволюцию. Да какой вы председатель, кто вас выбрал, как
смеете вы объявлять заседание тайным и выносить резолюцию о лишении нас
слова? Я заявляю, что не признаю вас председателем, и не желаю оставаться в
этом заседании, а потому выхожу немедленно, - и с этими словами двинулся к
выходу.
Стоявший рядом Питерский шепнул мне: "Смотрите, офицерам не приказано
никого выпускать отсюда живыми". Но я шел прямо на офицерские шеренги,
которые расступились предо мной и шедшими вслед за мной гласными. И никто из
офицеров не только не замахнулся шашкой, но и не проявил ни малейшего
намерения к нашему задержанию.
Совершенно не сговариваясь, мы очутились в клубе.
Отлично помню, как, войдя в зал клуба, я был поражен присутствием массы
клубной публики, спокойно игравшей в лото.
Знакомая картина... Какой нелепой представилась она мне в этот момент!
Как, думалось мне, в России революция, только что я был в опасности, меня
могли убить, да и не одного меня... Нет сомнения, что в эту ночь будут
произведены аресты как нас, выбранных в Комитет гласных, так и всей
администрации и полковых командиров. Возможно, эти аресты не пройдут вполне
благополучно и не обойдутся без человеческой крови. А публика мирно играет в