"Андрей Аникин. Друг, который мог быть (Повесть)" - читать интересную книгу автора

- Мам, ну мам...
- Да ладно уж. Все вот пережили. А Миша уж такой мальчик был. Всегда
я его Борьке в пример ставила. Он у нас часто бывал. Там, на Литейном, к
нему хорошо относились, ничего не скажу, а все не у родной матери. И мать
его я один раз видела... Значит, жива она? О господи, горя-то сколько...
Погиб Миша...
Она всхлипнула. Женщины, пережившие блокаду, часто плачут. Наверно, и
не отучиться им.
Борис рассказывает дальше:
- Ну а в августе всех, кто хотел, отпустили из техникума. Сказали:
можете с родителями эвакуироваться или на работу идти, призыва дожидаться.
Это первый курс, конечно. Миша в пароходство на работу поступил матросом.
Знаю, в Таллин они ходили, в Кронштадт. Опасно было, но он не боялся. Он
вообще-то мало чего боялся. И здоровый был как черт. Я тоже не слабак, но
до него мне далеко было... За родителей он сильно беспокоился, но ехать к
ним не хотел. Я, говорит, здесь пригожусь. Пригодился...
- А в военный флот не мог он пойти?
- Не брали. Он пытался, но сказали: подожди годик... А в общем-то я
его редко осенью видел. Знаю только, что горел он на своей посудине и едва
выплыл. Тогда много гражданских судов погибло. Оставили его в береговом
резерве. А вот почему уволили потом, не знаю. Может, он мне и не говорил.
Не помню. Последний раз я его где-то в начале декабря встретил. Совсем
случайно, помню, на Невском. А тут обстрел начался. Не поговорили.
Мишино письмо, написанное карандашом, теперь наполовину стерлось. Его
надо было расшифровывать, как древние письмена. Мать получила письмо в
эвакуации, в Омске, в начале 1943 года. Оно было в пути более года, дошло,
как говорится, подобно свету потухшей звезды. Лучше сравнения не
подобрать.

14 декабря 1941 года
Дорогая мама! Делаю последнее усилие связаться с тобой. Мои
письма к тебе, по-видимому, не доходят до тебя и от тебя я ничего не
получаю. С работы уволили, в техникуме отчислен, так как работал.
Живу на карточки III категории, иждивенческие. Пока жив и здоров, что
будет дальше - не знаю. Полон мыслью о доме, о тебе и о папе. Делаю
все усилия, чтобы уехать из Ленинграда. Это сейчас очень трудно.
Подробности все - когда приеду домой. В двух словах - ты снова
найдешь сына, но уже не прежнего, а такого, который почувствовал
жизнь, который пробовал жить самостоятельно, но слишком рано. Это
пошло ему на пользу, и тебе, и папе. Возможно, увидимся еще до
окончания войны.

Это письмо пришло, когда мать уже знала, что Миша пропал без вести.
Она не взглянула на дату, и безумная радость потрясла ее до обморока.
Страшная, обманная радость...
Не надо объяснять, что такое были иждивенческие карточки в Ленинграде
в декабре 41-го. Немного отсрочить смерть. С иными иждивенцами делились
работающие родственники, у кого-то были жалкие, но запасы. У Миши не было
ничего. Ни карточек, ни запасов, ни денег, хоть они тогда мало что
значили.