"Эвелин Энтони. Орлы летают высоко " - читать интересную книгу автора

все они говорят! Что я трус, что Бонапарт обошелся со мной, как с глупцом,
что я предал своих союзников и обесчестил свою страну. Знаю, что некоторые
уже примеряют мою корону на Екатерину Павловну... Я все это знаю, Мария.
Частично я чувствовал все это уже в Тильзите. Уваров, Новосильцев и, одному
Богу известно, сколько других настолько тупы, что не понимают, когда надо
демонстрировать свою храбрость, а когда - осторожность. Иногда необходимо
притвориться трусом, а для этого храбрости нужно не меньше, чем тогда, когда
открыто встречаешь смерть на поле боя.
- Что же вы намерены делать? - наконец решилась спросить Нарышкина.
- Снова буду воевать, но не раньше, чем буду готов к этому, Мария. Не
раньше, чем буду уверен, что смогу победить.
После этих слов они некоторое время молчали, комната погружалась в
темноту.
- Я прикажу, чтобы зажгли свечи, - начала она подниматься.
Он повернулся в кресле и поймал ее.
- Не надо, оставь их, не сейчас.
Он погладил пальцами ее щеку, а она замерла, пока его пальцы спускались
к ее шее. Потом ее охватила дрожь, как это всегда происходило, когда он
дотрагивался до нее. Он притянул ее к себе на кресло и поцеловал. Она
почувствовала, как под его руками порвалось ее ожерелье, и это оказалось
предвестием ее собственной немедленной капитуляции. В ней вспыхнула страсть,
смешанная с невыносимой болью, которую доставляла ей любовь к нему, а еще
понимание того, что он изменился, изменился и как человек, и как любовник. В
комнате стало совсем темно.
- Мария, - услышала она его шепот. - Мария, я люблю тебя... Мария.

3

Император Наполеон сидел в своем кабинете в Тюильри, обсуждая со своей
женой царя российского Александра. Жозефина лежала, откинувшись, на
позолоченном диване, пытаясь сосредоточиться и с трудом подавляя зевок, так
ей было скучно.
Ей до смерти надоел этот разговор, в основном связанный с политикой и
военными передвижениями Наполеона в последней кампании. Говорил он быстро,
все время жестикулировал, а темные глаза его сверкали; она даже подумала,
что он до сих пор остался неотесанным мужиком.
В результате одного из его яростных жестов возникла угроза ее любимой
вазе из севрского фарфора, которая стояла на столе около него. Жозефина
вздрогнула, ожидая грохота падения.
Она была сама элегантность, у нее были удивительно грациозная осанка и
изящные движения, изысканная косметика и прическа. Революция просто
уничтожила ее. Жозефина была легкомысленна, глупа и аморальна; все это
бросалось в глаза, и было что-то во французской императрице, что говорило о
ее сомнительном прошлом. Но по природе своей она была добра, мила,
остроумна, с обаятельным смехом, какой-то уютной и беспомощной манерой
обращения с мужчинами. Пока Наполеон говорил, она подумала, насколько
странно было то, что такой человек смог полюбить ее. Только в самое
последнее время она начала открывать в нем те качества, которые очаровывали
других людей, и которые она обычно не замечала. Его широту и остроту ума,
его устрашающее честолюбие - и, выше всего, его достижения!