"Марк Энтони. Цитадель Огня (Последняя Руна-2) " - читать интересную книгу автора

ради кого захотел бы меняться. Скорее всего это не имеет никакого значения.
Важен процесс, сам факт превращения в новую личность.
После разговора с Джейс ему стало легче, дни потекли размереннее и
спокойнее. Владельцы сдали его домик на окраине города какой-то семье, и
потому Тревис поселился в пустых комнатах на втором этаже над "Шахтным
стволом". Старая квартира была узкой, в ней постоянно разгуливали
сквозняки, а кухня могла похвастаться только плитой и раковиной, но он
решил, что на первое время этого хватит. Неожиданно Тревис понял, что его
требования к жизни изменились - он привык путешествовать налегке.
Макс припарковал потрепанный зеленый пикап Тревиса позади салуна, и
наступил день, когда Тревис набрался смелости и попытался его завести. Он
вставил ключ в замок зажигания и весело рассмеялся, когда мотор тихонько
заурчал и ожил.
И вот потянулись дни, наполненные заботами о "Шахтном стволе". Книжный
клуб Мойры Ларсон продолжал собираться в салуне каждую неделю - только
теперь напыщенные романы о классовой эксплуатации сменили остроумные, живые
произведения Ивлина Во. Пижонистые ковбои с ранчо перешли с солодового
виски на мартини. А Молли Накамура по-прежнему терпеливо учила посетителей
бара складывать жесткие листки бумаги так, чтобы из них получались
хамелеоны и обезьянки, и, как и прежде, умудрялась несколькими ловкими
движениями превратить мутанта в произведение искусства.
Короче говоря, Тревис легко и с удовольствием вернулся к своей прежней
жизни.
Время от времени, вытирая стойку бара, подметая пол или собирая пустые
стаканы из-под пива, он вдруг ловил себя на том, что смотрит в окно, на
скалистые склоны гор и думает о ветре, который там разгуливает. И о
странствиях.
Твое странствие подошло к концу, Тревис. Ты вернулся домой, туда, где
твое место.
Он открыл глаза и вздохнул. Над головой шипели электрические провода,
по тротуару, весело резвясь и приплясывая, мчался мусор - разноцветный
сверкающий предвестник непогоды.
Тревис подставил лицо спешащему в город ветру и приготовился отдаться
во власть его прохладных, надежных объятий, вновь ощутить тысячи самых
разных возможностей, которые ветер несет на своих крыльях. Затрепетала
трава, растущая вдоль дороги, клочья газет распустили щупальца, принялись
угрожающе шевелить ими, подчиняясь неистовым порывам, туристы отчаянно
вцепились в свои шляпы с яркими значками...
... а потом опустили руки и зашагали дальше.
Одинокий порыв обжигающего ветра промчался по Лосиной улице и умер,
тяжело вздохнув на прощание. Провода доиграли свою симфонию, трава снова
погрузилась в неподвижный сон, а щупальца газет прильнули к тротуару.
На лбу Тревиса выступили капельки пота, которые тут же с радостью
слизнул горячий воздух, оставив на коже сухие соленые следы. Не было ни
прохладных объятий, ни тысяч возможностей. Только солнце продолжало
поджаривать мостовую, деревья и землю под ногами, пока все вокруг не
пропиталось ароматом древних, высушенных костей. Подобное случилось
впервые. Такой жары, такого сердитого неба, такой безрадостной долины
Тревису еще не приходилось здесь видеть.
Он поднял руку и погладил кусочек гладкой кости, висевшей на кожаном