"Пирс Энтони. Сос по прозвищу веревка" - читать интересную книгу автора

смело, и было бы оскорбительно с его стороны придавать ее действиям
двусмысленность. Но видеть ее рядом - обнаженную, желанную - и с чужим
браслетом на руке!..
- Может, я принесу одежду? - спросил он.
- Не надо. Мотыльки повсюду, и они здесь еще крупнее. У Глупыша,
конечно, пиршество, но нам лучше не высовываться.
- Скоро нужно будет подбросить хвороста в костер.
Снаружи было холодно: ноги мерзли, несмотря на то, что закрытая
палатка хорошо держала принесенное нагретым воздухом тепло. Он видел, как
Сола, дальше всех сидевшая от костра, ежится и дрожит.
- Мы можем лечь вместе, - сказала она. - Это всех нас согреет, если
ты выдержишь мой вес.
И снова это было разумно. Палатка не рассчитана на троих, и если Сола
ляжет сверху на обоих мужчин, то появится и пространство и тепло. Она
рассуждала здраво, и он не хотел в этом ей уступать.
Ее гладкое, как шелк, бедро, скользнуло по его ступне. Острый ток
пробежал вверх по ноге.
- Мне кажется, жар у него ослаб, - сказала она. - Если этой ночью мы
не дадим ему замерзнуть, возможно завтра ему будет лучше.
- Вероятно укусы землероек противодействуют яду мотыльков, - заметил
он, охотно меняя тему. - А где мы находимся? Я не очень помню, как сюда
попал...
- На другом берегу реки, на пригорке. Я не думаю, что они смогут сюда
добраться, по крайней мере этой ночью. Они передвигаются ночами?
- Вряд ли. Должны же они когда-нибудь спать. - Он помолчал. - Значит,
сразу за рекой? Выходит, мы забрались еще глубже в зону.
- Ты же говорил, радиация исчезла.
- Я сказал: отступает. Но я не знаю, как быстро, и как далеко.
Возможно, здесь она и есть.
- Я ничего не чувствую, - сказала она нервно.
- Ты и не можешь чувствовать.
Это был бессмысленный разговор. Как бы то ни было, они не могли
ничего изменить.
- Если вокруг растения, то все в порядке: радиация их убивает.
Однако насекомые в сотни раз устойчивей к радиации, нежели человек, а
мотыльков здесь значительно больше...
Разговор прервался. Сос понимал, что вызвало эту неловкую заминку:
тепло необходимо было сохранить, и оба знали - зачем, но переходить к
самому действию... У него не хватало смелости предложить ей устроить свою
пышную грудь на своем обнаженном теле, и она не могла растянуться на нем
так, без предисловий. Принятое умом отторгалось реальностью, мысль о
подобном контакте возбуждала не меньше, чем собственно ощущение, и он
чувствовал, что это не замедлит обнаружиться. Вероятно, и ее это
волновало, поскольку оба знали: Сол никогда не обрадует Солу своим
объятием.
- Смелей поступка я еще не видела. Вернуться в такой кошмар за
палаткой!
- Я должен был... Не помню даже, как все происходило, помню только
твой крик: "Иди! Иди!" - Он осекся, подумав, что звучит это неблагодарно.
- Ты заставляла меня двигаться. Я тогда просто не осознавал, что делал.