"Анна Арнольдовна Антоновская. Ходи невредимым! (Великий Моурави, Книга 4)" - читать интересную книгу автора

замок пустовал, из янтарного ларца была вынута печать царства и увезена в
Телави. Мдиванбеги, может быть, по этой, а может, по иной причине, но стали
уклоняться от утверждения любых начинаний Моурави, неизменно ссылаясь на
отсутствие царя. Не перед кем было оспаривать своеволие высшего Совета.
Католикос заперся в своих палатах и якобы погрузился в церковные дела. Воины
с обожанием смотрели на Моурави, но содрогались, не видя в Тбилиси царя. И
майдан вздрагивал, вслушиваясь в разговоры чужеземных купцов о военных
сборах шаха Аббаса, и все чаще пустовали под навесом весы большой торговли.
Такое положение вынудило Саакадзе торопливо принять от чеканщика Ясе
новый щит, долженствующий напомнить царю Теймуразу о персидской опасности.
Вновь оседлав коня, Моурави повернул на Кахетинскую дорогу.
Не замечал Саакадзе ни караван-сараев, с некоторых пор возникших по
обеим сторонам дороги и услужливо распахивающих свои ворота для князей,
мечущихся между Тбилиси и Телави, не замечал и придорожных водоемов с
прохладной водой. Он стремительно мчался в стольный город царя Теймураза,
сверкая щитом с предостерегающим грифоном.
Подобно молнии сверкнул щит Великого Моурави в тронном зале, вызвав у
придворных князей неприятное ощущение перемены досель безоблачной погоды.
Стража едва успевала вскидывать копья с золочеными наконечниками,
выказывая Моурави положенный почет, а слуги, распахивая двери, едва успевали
застыть в поклоне...
Царь встретил Моурави с присущей ему сдержанной любезностью. Но
Саакадзе, торопливо проговорив приветствия, не остановился на этот раз на
выражении чувства восхищения и преданности. Кратко обрисовав опасное
положение Картли, он решительно настаивал на немедленном переезде царя в
Метехский замок, удел главенствующих Багратиони, дабы наконец наступило
умиротворение в объединенном царстве.
Опершись рукой о подоконник, Теймураз, поблескивая красноватыми
глазами, вглядывался в тенистый сад.
Там сквозь сетку ветвей виднелась высокая решетка, за которой на
искусственной скале гордо стоял только вчера пойманный тур. Он еще не
осознал позора плена и недоумевал: почему так ограничен простор, почему
любоваться солнцем стало так тревожно? Клубились белые облака, окаймляя
небесные озера.
Царь заговорил о любезной его сердцу Кахети.
Ни одним словом не прервал Саакадзе напыщенную речь. И когда Теймураз
счел нужным замолкнуть и удобно расположиться в резном кресле, он осторожно
заговорил о своем намерении защищать не одну Картли. Но если царь твердо
решил не покидать Кахети, то не разумнее ли будет отныне ему, Моурави, с
разрешения царя не покидать Картли, сосредоточив свое внимание на возведении
укреплений по новому расчету и сторожевых башен, способных выдержать
сокрушительный огонь шахских пушек.
Теймураза словно порывом ветра подбросило в спокойном кресле. "Как,
Моурави замыслил самолично распоряжаться богом данным ему, царю Теймуразу,
царством?!"
И тут Саакадзе не без удовольствия заметил ревнивое беспокойство
упрямого кахетинца: "Кажется, цель достигнута", - и с еще большим
притворством принялся сокрушаться: архангел Михаил свидетель, что только из
желания угодить царю он, Саакадзе, уже неделю назад разослал своих "барсов"
гонцами в Самегрело, Имерети, Гурию и Абхазети с напоминанием о клятве,