"Анна Арнольдовна Антоновская. Базалетский бой (Великий Моурави, Книга пятая)" - читать интересную книгу автора

все нечистые силы.
"Почему медлят? Почему?" - встречал Газнели каждое утро тревожным
вопросом. Ведь решено увезти его внука, надежду рода, в Абхазети. Но утро
оставалось глухим и бесстрастно тащило за собой влажный плащ тумана,
окутывая им продрогшие леса на угрюмых склонах.
Газнели прикладывал ко лбу, покрытому испариной, шелковый платок и в
смятении закрывал узкое окно, за резьбу которого цеплялись серые пряди
тумана. Шагая по пустынным каменным переходам, князь не переставал
ужасаться: как мог сам он так беспечно пребывать в Тбилиси, в этой пасти
дракона?
Теребя свисающие седые усы, он старался унять дрожь и то нервно снимал,
то вновь надевал на пальцы перстни с зловеще мерцающими рубинами, то вдруг
сурово останавливался перед Хорешани и вслух продолжал свои мысли:
- А разве здесь, под крылом ястреба, именуемого Сафар-пашой, более
безопасно? Каждый день, как горячий уголь в мангале, опасен. Мир рушится,
боги беспомощны, а глупцы блаженны - ничего не замечают!
- Конечно, в том царстве, где властвует зеленый черт, где, обняв ведьм,
под звон тимпанов пляшут козлы, веселее, - вздыхала Хорешани и все-таки
мягко настаивала: - Подождем, пока из Константинополя вернется Дато, ведь
воздух насыщен тревогой, и, увы, неизвестно, когда еще удастся ему повидать
сына. Пусть полюбуется и убедится, что маленький Дато растет таким же
беспутным, каким вырос большой.
Хмурился, сопел Газнели, но приходилось покоряться.
Внезапно, к удивлению садовника, князь перенес свои утренние прогулки в
конюшенный двор. Прохаживаясь вдоль стен, он прислушивался к шуму,
доносившемуся из конюшни: ему ли не знать, к чему ведет перемена в поведении
коней! Разве жеребцы не похожи на своих хозяев? В обычное время они спокойно
жуют, вкусно хрустя ячменем, фыркают при чистке, с удовольствием купаются в
реке, косятся на соперников и горделиво вскидывают головы при встрече с
кобылицами. Но вот старший конюх начинает озабоченно осматривать подковы.
Повеяло грозой. Вмиг кони, навострив уши, задергают ноздрями, обнюхивая
воздух, нетерпеливо забьют копытами, заржут так, что эхо в горах отзовется,
и, встряхнув гривой, начнут рваться из конюшни, будто оса ужалила их. Тогда
наверняка можно определить: хозяин снял со стены щит и опоясывается мечом.
И разве князь не был прав?
Сначала в полном испуге прискакал какой-то посланец, потом Моурави
озабоченно послал куда-то своих гонцов - и началось!.. Даже щиты уже были
сняты со стен. Но на рассвете, как ветер с высот, нагрянул Бежан с двумя
монастырскими дружинниками. Конюх, сдвинув брови, ворчал, расседлывая
взмыленных коней: "Добротные скакуны! Но не следует божьему человеку так
безбожно их загонять. Видно, по ласке матери соскучился, близких повидать
захотел... Э-эх!.."
Но нет, не ради материнской ласки, не ради встречи с близкими проделал
опасный путь отважный монах Бежан, сын Георгия Саакадзе.
Не успели смолкнуть приветствия, не успели застольники опорожнить чаши
с вином, как Бежан нетерпеливо попросил отца уделить ему внимание.
Оказывается, прогулка по саду не способствует серьезной беседе - шипы
помехой, и охотничий зал тоже - чучела птиц мешают. Раскатисто захохотал
Саакадзе и по каменной лесенке направился в свою башенку. Бежан, войдя
следом, поспешно затворил на задвижку кованую дверь и, волнуясь, зашагал от