Кен Фоллет Галки

День первый Воскресенье, 28 мая 1944 года

За минуту до взрыва на площади в Сент-Сесили царил покой. Вечер выдался теплый, церковный колокол лениво гудел, без особого рвения созывая верующих на службу. Для Фелисити Кларэ первый удар колокола прозвучал как начало обратного отсчета.

Над площадью возвышался замок семнадцатого века – уменьшенное подобие Версаля. Фелисити, или Искра, как все ее называли, любила Францию – ее архитектуру, мягкий климат, неспешные трапезы и вежливость в обращении. Ей нравились французские живопись, литература и стильная одежда. По-французски она говорила с шести лет, и никто не признал бы в ней иностранку.

Искру бесило, что той Франции, которую она любила, больше не существует. Не хватало продуктов, чтобы позволить себе неспешные трапезы, картины разворовали нацисты, а красивую одежду носили только шлюхи.

Искра не была фаталисткой и хотела жить. Но если уж ей предстояло умереть, она была рада провести последние мгновения на залитой солнцем площади, любуясь прекрасным старинным замком под ласкающую ухо мелодичную французскую речь.

Замок возвели здесь, в самом сердце Шампани, местные аристократы, но теперь в нем размещались немецкий телефонный узел и окружная штаб-квартира гестапо. Четыре недели назад замок бомбили союзники. Большая часть западного крыла превратилась в груду развалин, но налет не принес ожидаемых результатов. Узел отремонтировали быстро – связь была налажена, как только немцы установили новые коммутаторы. Жизненно важной аппаратуре в подвале бомбардировка не нанесла серьезных повреждений. Поэтому Искра и была здесь в этот день.

Замок стоял на северной стороне площади. Его окружала высокая ограда и охраняли часовые в форме. На восточной стороне площади находилась маленькая средневековая церковь, а напротив нее, на западной стороне, – ратуша. На южной стороне располагались магазины и кафе «Спорт». Искра сидела за столиком на улице и ждала последнего удара колокола. Перед ней стоял стакан легкого белого вина.

Искра была британским офицером в чине майора. Официально она числилась в Корпусе медсестер первой помощи, где служили только женщины, которых именовали Сестрицами. Но это была легенда. На самом деле она работала в засекреченной диверсионной организации – Службе особых операций, СОО. В свои двадцать восемь лет Искра была старшим агентом. В этот день она не впервые ощущала себя на волосок от смерти. Искра научилась справляться со страхом, но все же при взгляде на винтовки часовых сердце ее холодело.

Три года назад пределом мечтаний Искры было место преподавателя французской литературы в британском университете. Она работала в Военном министерстве – переводила документы с французского, когда ее вызвали на таинственное собеседование и спросили, не хочет ли она поучаствовать в опасных операциях. Искра, недолго думая, сказала «да». Все парни, с которыми она училась в Оксфорде, рисковали жизнью на войне, так чем она хуже?

Через полгода Искра стала связной. Ее посылали с сообщениями для групп Сопротивления в оккупированной Франции. Она прыгала с парашютом, колесила по стране с фальшивыми документами, вступала в контакт с диверсионными группами, передавала распоряжения и записывала ответы. Назад Искра возвращалась маленьким самолетом, который забирал ее с заросшего травой луга.

С курьерской работы она перешла к организации диверсий. Дело было опасное. Искра выжила, потому что отличалась безжалостностью, быстротой реакции и осторожностью, граничившей с паранойей.

Сегодня рядом с ней сидел ее муж Мишель, глава сети Сопротивления под кодовым названием «Болингер». Ее центр находился в городе Реймсе в шестнадцати километрах от Сент-Сесили. Хотя его жизнь висела на волоске, он сидел откинувшись на спинку стула, забросив ногу за ногу, с кружкой водянистого пива военного времени. Его бесшабашная улыбка завоевала сердце Искры, когда она училась в Сорбонне. Молодой Мишель с взъерошенными волосами читал лекции по философии и был идолом великого множества студенток. Он по-прежнему оставался для нее самым сексуальным мужчиной из всех встреченных в жизни – высокий, с пристальным взглядом голубых глаз.

Задание подарило Искре долгожданную возможность провести несколько дней с мужем, но радости эти дни не принесли. Мишель был каким-то сдержанным, инстинкт ей подсказывал, что он увлекся другой. Ему было всего тридцать пять, и живое его обаяние все так же действовало на женщин. Против Искры играло и то, что с начала войны они больше времени проводили врозь, чем вместе.

Искра все еще любила Мишеля, но уже не романтической любовью. В трезвом свете семейной жизни она увидела, что он тщеславен, эгоцентричен и ненадежен. Но в те редкие минуты, когда Мишель к ней тянулся, она вновь ощущала себя единственной, прекрасной и обожаемой. Обаяние Мишеля действовало и на мужчин. Он был настоящим вожаком – смелым, покоряющим сердца. План нападения они разработали вместе с Искрой. Пятнадцати бойцам из «Болингера» предстояло атаковать замок в двух местах, разделить охрану, а затем перегруппироваться внутри, чтобы проникнуть в подвал и взорвать помещение с оборудованием.

Антуанетта Дюпер, старшая группы местных женщин, каждый вечер убиравшихся в замке, снабдила их поэтажным планом. Она была тетей Мишеля. Уборщицы приступали к работе в семь часов, когда в церкви начиналась вечерняя служба. Искра видела, как кое-кто из уборщиц уже предъявляет специальные пропуска часовому у кованых железных ворот.

План атаки основывался на данных британской разведки МИ-6. Из них следовало, что замок охраняет отряд войск СС, караул работает в три смены по двенадцать человек в каждой. Пятнадцать бойцов Сопротивления находились сейчас с верующими в церкви или изображали праздно гуляющих на площади. Оружие они прятали под одеждой либо в сумках и заплечных мешках. Если МИ-6 не ошиблась, бойцы Сопротивления должны были иметь численное преимущество над охраной.

Но Искру не отпускала тревога. Когда она рассказала Антуанетте о выкладках МИ-6, та нахмурилась и заметила:

– По-моему, их там больше.

Искра обвела взглядом площадь, выискивая знакомые лица. Все выглядело нормально, за исключением одного – у церкви стоял огромный мощный спортивный автомобиль, собранная во Франции «испано-суиза».

Машина подъехала полчаса тому назад. Водитель, красивый мужчина лет сорока в элегантном гражданском костюме, мог быть только немецким офицером. Ни у кого другого не хватило бы наглости разъезжать в такой машине. Его спутница, ошеломляюще рыжеволосая, в зеленом шелковом платье и замшевых туфлях на высоких каблуках, выглядела слишком изысканно и шикарно, чтобы не быть француженкой. Мужчина установил на штативе камеру и фотографировал замок. Несколько минут назад он напугал Искру, попросив снять его вместе со спутницей. Он говорил вежливо, с едва уловимым немецким акцентом и обаятельно улыбался. Искра повела себя как большинство француженок, окажись они на ее месте, – выполнила просьбу с выражением холодного безразличия. Офицер поблагодарил и предложил ей что-нибудь выпить. Искра решительно отказалась. Ни одна французская девушка не стала бы пить с немцем, если не хотела, чтобы ее назвали шлюхой. Офицер с пониманием кивнул, и Искра вернулась к мужу.

Было ясно, что офицер не при исполнении, и тем не менее он вызывал у нее беспокойство. В его поведении сквозила не свойственная туристу настороженность.

Колокол кончил звонить.

Искра и Мишель встали. С беззаботным видом они подошли к выходу с террасы кафе, но на площадь не вышли.

Дитер Франк заметил девушку за столиком кафе, как только въехал на площадь. Он всегда обращал внимание на красивых женщин. Эта была блондинкой с прозрачными зелеными глазами, невысокой и стройной. Мешковатое платье она украсила ярко-желтым шарфиком с тем чувством стиля, который он считал очаровательно французским.

С девушкой был симпатичный мужчина, не проявлявший к ней особого интереса, – вероятно, муж. Дитер попросил ее сделать снимок только потому, что хотел с ней заговорить. В Кёльне у него были жена и двое хорошеньких детишек, в парижской квартире он жил со Стефани, однако это не удержало бы его от нового флирта. Француженки были самыми красивыми женщинами на свете. Впрочем, во Франции все было красиво – мосты, бульвары, картины и даже столовый фарфор.

Дитер не знал, откуда у него такие вкусы. Его отец был преподавателем музыки, но жизнь, которую вел отец, казалась Дитеру невыносимо скучной, и он, к великому ужасу родителей, стал полицейским – одним из первых в Германии с университетским образованием.

К 1939 году Дитер дослужился до начальника отдела криминальных расследований кёльнской полиции. В мае 1940-го, когда немецкие танки победоносно неслись по Франции, Дитер попросил перевести его в армию. Поскольку он свободно говорил на французском и прилично на английском, ему поручили допрашивать пленных. У него были способности к этой работе, и в Северной Африке на этот его талант обратил внимание фельдмаршал Эрвин Роммель. При необходимости Дитер прибегал к пытке, но предпочитал добиваться своего более тонкими методами. Именно так он заполучил Стефани. Хладнокровная, чувственная, проницательная хозяйка парижского шляпного магазина, она по одной из бабушек была еврейкой. Магазин у нее реквизировали, и Дитер спас ее от отправки в лагерь.

Он мог ее изнасиловать, и она не сомневалась, что так и будет. Но вместо этого он накормил ее, поселил в своей квартире, отнесся к ней с нежным сочувствием и в конце концов изящно овладел ею на диване перед пылающим камином.

Однако в этот день Стефани была частью его маскировки. Дитер снова работал на Роммеля. Теперь Лис Пустыни командовал Группой армий Б, защищавшей север Франции от вторжения союзников, которое ожидалось летом. Роммелю не хватало солдат для защиты сотен километров побережья, поэтому он прибегнул к дерзкой стратегии – держал свои части вдали от океана, чтобы молниеносно перебросить туда, куда понадобится. Британцы пытались помешать осуществлению этого плана, разрушая железнодорожные пути, мосты, туннели и выводя из строя линии связи.

Дитер должен был определить основные цели противника и оценить возможности Сопротивления их атаковать. В этот день он внезапно появился у телефонного узла чрезвычайной стратегической важности. Через него осуществлялась вся телефонная связь между главным командованием в Берлине и немецкими силами в северной Франции. Замок был идеальным объектом для нападения партизан Сопротивления. Однако, по мнению Дитера, охранялся узел из рук вон плохо. Он находился здесь уже полчаса, фотографировал замок и злился все больше и больше, поскольку охранники решительно не обращали на него внимания.

Впрочем, когда замолк голос церковного колокола, из ворот замка с самодовольным видом вышел офицер гестапо. На плохом французском он заорал на Дитера:

– Давайте сюда фотоаппарат! Замок запрещено фотографировать. Это военный объект.

– Чертовски долго вы меня не замечали, – тихо произнес по-немецки Дитер.

Офицер опешил:

– Вы кто?

– Майор Дитер Франк из штаба фельдмаршала Роммеля.

– Франк! Я же тебя помню. Майор Вилли Вебер к твоим услугам.

Дитер присмотрелся к нему и узнал. Неудивительно, что служба безопасности здесь хромала.

В двадцатых годах Вебер и Дитер вместе служили в кёльнской полиции. Дитер блестяще справлялся, а Вебер был неудачником. Успехи Дитера его задевали.

Дитер не видел Вебера пятнадцать лет, но мог вообразить себе карьеру последнего. Вебер вступил в нацистскую партию и, ссылаясь на опыт работы в полиции, попросился в гестапо. В этой среде озлобленных посредственностей он быстро продвинулся.

– Что ты здесь делаешь? – спросил Вебер.

– По поручению фельдмаршала проверяю вашу службу безопасности.

Вебер ощетинился:

– У нас с этим полный порядок.

– Для колбасной фабрики, пожалуй, сойдет. Да ты посмотри вокруг. – Дитер обвел рукой площадь. – А если все эти люди из Сопротивления? Они же в считанные секунды снимут твою охрану. – Он показал на высокую девушку в легком летнем пальто поверх платья: – Вдруг у нее под пальто автомат? Вдруг…

Дитер замолк.

Люди на площади разворачивались в боевой порядок. Миниатюрная блондинка с мужем использовали кафе как укрытие. Высокая девушка в летнем пальто, разглядывавшая витрину, стояла теперь в тени машины Дитера. Только он посмотрел на нее, как она распахнула пальто, и он увидел автомат.

– Ложись! – крикнул он Стефани.

И тут раздался взрыв.

Искра стояла на террасе кафе за спиной Мишеля. Поднявшись на цыпочки, она выглядывала из-за его плеча. Она была напряжена, сердце колотилось, но голова работала с холодной бесстрастностью.

Видны были восемь охранников: двое проверяли пропуска у ворот, двое находились сразу за воротами, двое патрулировали территорию за оградой и еще двое стояли на верху короткой лестницы, ведущей к главному входу в замок. Но основные силы Мишеля не должны были пробиваться через ворота.

Длинная северная стена церкви была частью ограды, окружающей территорию замка. Северный трансепт выдавался на несколько метров на территорию автостоянки, которая в свое время была частью сада. У графа во времена старого режима был свой, личный вход в церковь – маленькая дверь в стене трансепта. Дверной проем стоял заколоченным и заштукатуренным вот уже век с лишним, но час назад бывший каменщик Гастон вошел в безлюдную церковь и аккуратно положил под заделанную дверь взрывчатку. Для маскировки он пододвинул к двери старую деревянную скамью. Затем опустился на колени и помолился.

Когда колокол перестал звонить, Гастон нажал на кнопку взрывателя и нырнул за угол. Взрыв смел вековую пыль с готических арок.

После взрыва на площади на долгий миг воцарилась тишина. Все застыли – часовые у ворот, охранники, патрулирующие вдоль ограды, майор гестапо и хорошо одетый немец с шикарной любовницей. Искра бросила взгляд на противоположную сторону площади. На стоянке у замка солдат заливал горючее в бак одного из двух черных «ситроенов» с передним приводом – во Франции гестаповцы облюбовали именно эту модель.

Несколько секунд все пребывало в неподвижности. Искра ждала, затаив дыхание. В церкви среди прихожан были десять вооруженных мужчин. Сейчас они должны были выскочить через свежий пролом в стене.

Наконец Искра увидела, как из-за церкви появились бойцы. С оружием в руках они бежали через стоянку к главному входу в замок, стараясь подобраться как можно ближе, пока не началась стрельба.

Мишель увидел их в тот же миг. Пришло время отвлечь часовых. Он поднял винтовку, прицелился и выстрелил. Один из часовых у ворот вскрикнул и упал.

Выстрел Мишеля был сигналом для всех открывать огонь. От крыльца церкви Бертран, светловолосый юноша семнадцати лет, дважды выстрелил из кольта. Он находился слишком далеко от охранников и промазал. Стоявший рядом с ним Альбер, чья жена только что родила первенца, дернул кольцо гранаты и метнул ее за ограду. Из-за спортивной машины Женевьева, высокая девушка двадцати лет, открыла огонь из пистолета-пулемета «стен». Еще один охранник упал.

Наконец немцы опомнились. Часовые укрылись за каменными столбами и стали целиться из винтовок. Майор гестапо вытащил из кобуры пистолет. Рыжеволосая повернулась и побежала, но ее модные туфельки заскользили по булыжнику, и она упала. Спутник бросился на нее сверху, прикрыв собственным телом, и Искра решила, что не ошиблась – он был военным, ведь штатский вряд ли знал бы, что безопаснее лечь, чем бежать.

Охранники открыли огонь и почти сразу попали в Альбера. Искра видела, как он покачнулся и схватился за горло. Граната, которую он собирался бросить, выпала у него из руки. Стоявший рядом Бертран заметил, как граната покатилась по каменной ступени церковного крыльца, и нырнул в церковь. Граната взорвалась. Обратно Бертран не вышел, и Искра терзалась неизвестностью – убит он, ранен или только оглушен.

Добежав до автостоянки, бойцы из церкви остановились и открыли огонь по охране. Четырех часовых у ворот убрали в мгновение ока – остались только двое на ступенях замка. План Мишеля срабатывает, с надеждой подумала Искра. Но тут вражеские солдаты начали стрелять из окон замка. Искра с ужасом поняла, что в замке значительно больше солдат, чем она ожидала. Отряд из церкви, который должен был находиться уже внутри здания, отступил и укрылся за машинами на стоянке. Антуанетта была права насчет количества охранников, а МИ-6 ошиблась.

С верхнего этажа замка открыли огонь из пулемета, учинив на стоянке кровавую бойню. Все кончено, с отчаянием подумала Искра. Бойцов Сопротивления было меньше, чем немцев, и они провалили операцию.

– Пулеметчика снизу не снять! – сказал Мишель, посмотрев на верхний этаж ратуши. – Если б удалось проникнуть в кабинет мэра, я бы его уложил.

– Погоди.

Он собирался рискнуть жизнью. Искра не могла ему помешать, но могла сделать так, чтобы у него появился лишний шанс уцелеть. Она крикнула:

– Женевьева, прикрой Мишеля!

Женевьева выскочила из-за машины, поливая из «стена» окна замка. Мишель бросился через площадь. Слева от Искры вспыхнул выстрел. Она повернула голову и увидела, что майор гестапо, прижавшись к стене ратуши, целится в Мишеля из пистолета.

Ей было приказано ни при каких обстоятельствах не вступать в бой, но сейчас она решила – к черту приказы. Выхватив из наплечной сумки автоматический браунинг, она вытянула руку и торопливо выпустила по майору две пули. Они попали в стену у его лица, и он пригнулся.

Мишель на ходу выстрелил в майора, но промахнулся, и тот сделал ответный выстрел. На этот раз Мишель упал, от страха за него Искра вскрикнула. Мишель попытался подняться – и не смог. Искра быстро соображала. Женевьева с ее пистолетом-пулеметом все так же приковывала внимание солдат в замке. У Искры был шанс спасти Мишеля. Никакие приказы не могли заставить ее бросить на мостовой истекающего кровью мужа. К тому же, если его схватят и начнут допрашивать, это будет форменной катастрофой. Как глава сети «Болингер», Мишель знал все фамилии, все адреса и все подпольные клички. Искра снова выстрелила в майора, заставив того укрыться, и выбежала из кафе на площадь. Владелец спортивной машины по-прежнему прикрывал свою даму собственным телом. Было ли у него оружие? Если да, то он мог легко застрелить Искру. Но выстрелов не последовало.

Она добежала до распростертого на спине Мишеля и опустилась на одно колено. Дважды, не целясь, пальнула в майора, чтобы тот не высовывался, и перевела взгляд на мужа. Глаза у него были открыты, он дышал. Кровь, видимо, шла из левой ягодицы. Страх Искры немного утих.

Майор гестапо отступил к двери магазина. Искра выпустила в него четыре пули. Витрина обрушилась водопадом осколков, майор покачнулся и упал.

– Постарайся встать, – попросила она Мишеля.

Застонав от боли, он перевернулся и встал на колено, но раненой ногой не мог и пошевелить.

– Давай! Если останешься здесь, тебя убьют.

Искра схватила Мишеля за перед рубашки и с громадным усилием подняла. Он встал на здоровую ногу и тяжело навалился на Искру.

Искра бросила взгляд на майора. Лицо у него было в крови, но рана не выглядела серьезной. Возможно, он еще был способен стрелять.

Оставался один выход. Согнувшись, Искра обхватила Мишеля за бедра и взвалила на плечи, как это делают пожарные. Она покачнулась, но устояла и двинулась к южному выходу с площади. Искра миновала немца, все еще прикрывавшего телом рыжеволосую, и на какой-то миг их взгляды встретились. Она прочла в его глазах удивленное восхищение.

Секунду спустя Искра была уже за углом, вне поля боя. До сих пор она не задумывалась, что делать дальше. Две машины ждали бойцов в трех кварталах от площади, но Искра не смогла бы дотащить туда Мишеля. Однако тетя Мишеля Антуанетта Дюпер жила в двух шагах на этой же улице. Тетя не участвовала в Сопротивлении, но сочувствовала движению – вплоть до того, что снабдила Мишеля планом замка. Конечно же, она его примет.

Антуанетта занимала квартиру на первом этаже дома с внутренним двором. Искра опустила Мишеля на тротуар и, тяжело дыша, забарабанила в дверь. Послышался испуганный голос:

– Что такое? Кто там?

– Быстрее! Вашего племянника ранили, – сказала, переведя дыхание, Искра.

Дверь открыла статная женщина лет пятидесяти. Она была белой от страха.

– Мишель!

– Внесем его в квартиру, – нетерпеливо сказала Искра, и они вместе отнесли Мишеля в гостиную.

– Позаботьтесь о нем, пока я сбегаю за машиной, – распорядилась Искра.

Она кинулась из дома. Перестрелка затихала. Времени у Искры было в обрез. У закрытой булочной стояли две машины с включенными двигателями – ржавый «рено», украденный тем же утром, и фургон прачечной, который одолжили у отца Бертрана. Искра выбрала «рено», оставив фургон для тех, кто, быть может, уцелеет и сумеет унести ноги с площади.

Она подбежала к машине, запрыгнула в нее и приказала:

– Едем! Живо!

За рулем была Жильберта – хорошенькая, но глупенькая девятнадцатилетняя девушка с длинными черными волосами. Искра не понимала, каким образом та оказалась в Сопротивлении: Жильберта была человеком совершенно другого типа.

Вместо того чтобы тронуться, она спросила:

– Куда?

– Скажу. Едем!

Жильберта включила сцепление и поехала.

– Налево, потом направо, – направляла ее Искра.

В следующие минуты она полностью осознала постигшую их неудачу. Большая часть бойцов «Болингера» была уничтожена. Женевьеву, Бертрана и всех, кто выживет, вероятно, будут пытать. И все это напрасно. Телефонный узел не поврежден, немецкая связь осталась в целости и сохранности. Искра пыталась понять, что она сделала не так. Правильно ли было штурмовать в лоб? План, возможно, и удалось бы осуществить, получи они от МИ-6 точную информацию. Теперь она думала, что безопасней было как-нибудь тайно проникнуть в замок.

Жильберта остановилась перед въездом во внутренний дворик, куда выходила дверь квартиры Антуанетты.

– Разверни машину, – велела Искра и выпрыгнула из кабины.

Мишель лежал на диване лицом вниз со спущенными штанами, являя не самое благородное зрелище. Антуанетта стояла на коленях, разглядывая его зад. В руках она держала испачканное кровью полотенце.

– Кровотечение уменьшилось, но пуля все еще там, – сообщила она.

На полу у дивана стояла ее сумочка. Она, видимо, вытрясла ее содержимое на маленький столик, когда лихорадочно искала очки. Взгляд Искры упал на складной картонный пропуск, по которому Антуанетту пропускали в замок. Тут в голове у Искры забрезжил некий план.

– Машина снаружи, – сказала она.

– Его нельзя трогать, – возразила Антуанетта.

– Если он тут останется, боши его убьют.

Искра между делом прихватила пропуск и положила себе в сумочку. Антуанетта ничего не заметила.

– Помогите его поднять, – попросила Искра.

Вдвоем женщины поставили Мишеля на ноги. Антуанетта подтянула его синие парусиновые брюки и застегнула потертый кожаный ремень.

– Не выходите. Не хочу, чтобы вас видели с нами, – сказала Искра.

Мишель обнял Искру за плечи, тяжело на нее навалился и, хромая, доковылял до улицы. Жильберта выскочила из машины и распахнула заднюю дверцу. С ее помощью Искра устроила Мишеля на заднем сиденье. Женщины уселись впереди.

– Уматываем, – сказала Искра.

Дитер был в ужасе. Он не думал, что Сопротивление способно на такие хорошо спланированные операции. У партизан было много оружия, да и боеприпасов явно хватало. Хуже того, они обладали отвагой. Дитера поразил стрелок, который бросился через площадь, и девушка, прикрывшая его из «стена», но больше всего его поразила миниатюрная блондинка, которая подняла раненого и унесла в безопасное место.

Когда Дитер убедился, что стрельба прекратилась, он поднялся и помог встать Стефани. Ее щеки пылали.

– Ты закрыл меня собой, – произнесла она.

На глаза у нее навернулись слезы.

Дитер смахнул пыль с ее бедра. Он сам удивился собственному благородству и постарался обернуть все в шутку:

– Ничто не должно испортить это совершенное тело.

Он перевел Стефани через площадь, и они вошли во двор замка. Солдаты СС уже разоружали нападавших. Большинство были убиты, но некоторые только ранены, а один или два, судя по всему, были вообще невредимы.

Дитер гаркнул на сержанта:

– Вызовите врача к этим пленным. Я хочу их допросить. Смотрите, чтобы никто не умер.

Он провел Стефани вверх по лестнице и – через внушительную дверь – в просторный холл. Ему открылось потрясающее зрелище – пол розового мрамора, высокие окна, стены с гипсовым этрусским орнаментом, расписанный поблекшими херувимами потолок. Когда-то, предположил Дитер, здесь стояла роскошная мебель – столики под высокими зеркалами, изящные стулья с позолоченными ножками, огромные вазы, а на стенах висели писанные маслом картины. Теперь ничего этого не было. В зале стояли ряды коммутаторов, перед каждым по стулу, из гнезд в полу змеились кабели.

Дитер посадил Стефани у одного из коммутаторов, погладил по плечу и ушел. Через двойные двери он прошел в восточное крыло, которое представляло собой анфиладу комнат. Они тоже были забиты коммутаторами.

В конце восточного крыла был лестничный колодец. Дитер спустился и прошел в стальную дверь. Внутри стояли маленький стол и стул. Дитер решил, что дежурный охранник оставил пост, чтобы участвовать в перестрелке. Дитера никто не остановил.

Подвал отличался от роскошных верхних этажей. Он был спроектирован под склад и жилище для многочисленной челяди, которая обслуживала замок три века тому назад, – низкий потолок, голые стены, каменный пол. Дитер прошел по широкому коридору. Слева, в передней части здания, был комплекс оборудования главного телефонного узла. Справа, в задней части, разместилось гестапо: фотолаборатория, большая радиостанция для перехвата переговоров Сопротивления и камеры для заключенных. Подвал был обустроен как бомбоубежище: все до одного окна заделаны кирпичом, стены обложены мешками с песком, потолки укреплены.

В конце коридора была дверь с табличкой «Центр допросов». Дитер вошел. В первой комнате были голые белые стены, яркие лампы, дешевый стол и жесткие стулья. Он прошел в смежную комнату с кирпичными стенами. Здесь свет был слабее, стояли забрызганный кровью столб с крюками, на которых подвешивали людей, подставка для зонтов с набором дубинок и стальных прутьев, операционный стол с обручем для головы, ремнями для запястий и лодыжек и электрошоковый аппарат. Это был пыточный застенок. Дитер немало их повидал, но его в таких местах по-прежнему тошнило. Ему каждый раз приходилось напоминать себе, что сведения, полученные в застенках, помогают спасти жизни славных молодых немецких солдат.

В подвал заводили пленных. Первой была женщина, которая прятала под летним пальто пистолет-пулемет «стен». Дитер был доволен – иметь женщину среди пленных всегда полезно. Женщины могут держаться на допросах не хуже мужчин, но обычно мужчину легко заставить заговорить, избивая у него на глазах женщину. Эта высокая интересная женщина вроде бы не была ранена.

Дитер дружеским тоном обратился к ней по-французски:

– Как вас зовут?

Она надменно на него посмотрела:

– Женевьева Дели.

– Красивое имя для красивой женщины.

Он махнул, чтобы она проходила.

За ней шел мужчина лет шестидесяти, из раны у него на голове текла кровь.

– Не староваты ли вы для подобных переделок? – спросил Дитер.

– Я взорвал дверь, – вызывающе ответил мужчина.

– Имя?

– Гастон Лефевр.

– Просто запомните, – мягко заметил Дитер, – боль будет длиться столько, сколько вы захотите. Когда надумаете ее остановить, она кончится.

Следующим был юноша, Дитер не дал бы ему больше семнадцати лет. Красивый, до смерти перепуганный мальчик.

– Имя?

Он ответил не сразу, видимо, еще не отошел от контузии.

– Бертран Биссе.

– Добрый вечер, Бертран, – приветствовал его Дитер. – Милости просим в ад.

Юноша дернулся, словно получил пощечину. Дитер подтолкнул его вперед. Тут появился Вилли Вебер.

– Как ты сюда попал? – спросил он грубо.

– Вошел. У тебя паршивая служба безопасности. Кстати, я намерен допросить захваченных.

– Это работа гестапо.

– Фельдмаршал Роммель просил меня, а не гестапо лишить Сопротивление возможности разрушить его линии связи.

– Я сам их допрошу и передам результаты фельдмаршалу, – упрямо заявил Вебер.

– Значит, мне придется действовать через твою голову.

– Если сможешь.

– Конечно, смогу, болван! – рассвирепел Дитер. Он повернулся на каблуках и вышел.

Жильберта и Искра ехали по проселочной дороге к Реймсу. Они не могли разогнаться из-за множества перекрестков, но как раз это не позволяло гестапо перекрыть все дороги из Сент-Сесили. Тем не менее Искра кусала губы – их может остановить случайный патруль. Она не сумела бы объяснить наличие на заднем сиденье мужчины, истекающего кровью от пулевого ранения.

Искра поняла, что не может везти Мишеля к нему домой. Слишком многие знали, где он живет. В Сент-Сесили кое-кого из группы захватили живыми. Даже самого сильного человека гестапо заставит предать своих ближайших товарищей. Никто не в силах бесконечно терпеть страшную боль.

Поэтому Искра должна была исходить из того, что врагам известно местожительство Мишеля. Куда еще она могла его отвезти?

– Как он? – встревоженно спросила Жильберта.

Искра оглянулась. Мишель заснул, но дышал ровно. Искра повернулась к Жильберте. Молодая, незамужняя, она, вероятно, все еще жила с родителями.

– Где ты живешь?

– В предместье Реймса, на улице Серне.

– Одна?

Жильберта почему-то испугалась.

– Конечно.

– В доме, квартире или комнате?

Жильберта неохотно ответила:

– В двухкомнатной квартире.

– Едем к тебе. Черный ход там имеется?

– Да, выходит в проулок у стены маленькой фабрики.

– То, что надо.

Ночью Искра возвращалась в Лондон. На лугу у деревни Шатей, севернее Реймса, ее должен был забрать самолет.

Ее мысли вернулись к оставленным на площади товарищам. Погиб или нет молодой Бертран? А Женевьева? Может, лучше было бы им всем погибнуть. Уцелевших ждали пытки.

Искра безумно хотела, чтобы их страдания не оказались напрасными.

Она подумала об украденном у Антуанетты пропуске. Группа могла бы войти в замок под видом наемных работников. Искра сразу отмела мысль о том, чтобы выдать бойцов за телефонистов. Это квалифицированная работа, чтобы обучиться ей, потребуется время, а вот орудовать метлой умеет каждый. К тому же немцы, вероятно, не обращают внимания на простых уборщиц. Может, имело смысл рискнуть.

В СОО замечательно умели подделывать документы. Там могли быстро состряпать пропуска, взяв за образец украденный у Антуанетты.

Когда Жильберта остановилась у низкого здания в пригороде Реймса, было уже темно. Она заглушила мотор. Искра резко обратилась к Мишелю:

– Просыпайся! Надо отвести тебя в дом.

Когда женщины вытаскивали Мишеля из машины, он застонал, но обнял их за плечи, и они помогли ему одолеть узкий проулок за фабрикой и задний двор небольшого многоквартирного дома, куда вошли с черного хода.

Это был пятиэтажный дом без лифта с дешевыми квартирами. К сожалению, Жильберта жила на последнем этаже. Соединив руки крест-накрест, женщины подвели их Мишелю под бедра и приподняли его. Таким манером они отнесли его наверх, одолев все четыре пролета.

Добравшись до квартиры Жильберты, они дышали как загнанные лошади. Мишеля поставили на ноги, он умудрился проковылять в квартиру, где и рухнул в кресло.

Искра осмотрелась. Типичная девичья квартирка, хорошенькая и опрятная. Жильберта суетилась вокруг Мишеля, пыталась устроить его поудобней, подсовывая диванные подушки, промокала ему полотенцем лицо, предлагала аспирин.

– Тебе нужен врач, – заявила Искра. – Как насчет Клода Буле? Раньше он нам помогал.

– После женитьбы он стал осторожней, – ответил Мишель. – Но ради меня придет.

Искра кивнула. Очень многие делали для него исключение.

– Жильберта, сходи за доктором Буле.

– Я бы лучше осталась с Мишелем.

– Пожалуйста, делай, что я говорю, – твердо сказала Искра. – Перед возвращением в Лондон мне нужно побыть с Мишелем наедине.

– А как же комендантский час?

– Если остановят, скажи, что идешь за врачом.

Жильберта с озабоченным видом надела пальто и ушла. Искра присела на подлокотник кресла:

– Полный провал. Больше никогда не поверю МИ-6.

– Мы потеряли Альбера, я должен буду сообщить его жене, – пробормотал Мишель.

– Этой ночью я возвращаюсь в Лондон. Скажу, чтобы тебе прислали другого радиста. – Искра взяла его за руку: – Как ты себя чувствуешь?

– Глупо. Неприличное место для пулевого ранения.

– Тебе нужно чего-нибудь выпить. Что, интересно, у нее найдется?

– Я бы выпил шотландского виски.

Лондонские друзья Искры до войны приохотили Мишеля к этому напитку.

– Крепковато для тебя, – заметила Искра.

Кухня находилась в углу гостиной. Она открыла шкаф и, к своему удивлению, увидела бутылку «Дьюарз» – нетипичный напиток для французской девушки. Там стояла еще початая бутылка красного вина, которое больше подходило для раненого. Искра налила полстакана и добавила воды из-под крана. Мишель осушил стакан одним махом – от потери крови его мучила жажда.

Искра оглядела комнату, затем заглянула в спальню.

– Ты куда? – резко спросил Мишель.

– Просто осматриваюсь. Мне нужна ванная.

– Она вниз по лестнице и дальше по коридору.

Искра так и пошла. В ванной она поняла, что в квартире Жильберты ее что-то настораживает, и принялась сосредоточенно думать. Искра полагалась на свой инстинкт, он не раз спасал ей жизнь.

Вернувшись, она заметила:

– Здесь что-то не так. Но что?

Мишель смущенно пожал плечами:

– Не знаю.

Как-то все это было связано – скованность Жильберты, то, что Мишель знал, где ванная, виски в шкафу. Искра решила осмотреть спальню. На покрывале сидела кукла, в углу была раковина, над которой висел зеркальный шкафчик. Искра его открыла – там лежали мужская бритва и кисточка. Это был набор с ручками из кости. Искра узнала его – она подарила этот набор Мишелю на тридцать второй день рождения.

Открытие поразило Искру, как удар молнии.

Она подозревала, что он кем-то увлекся, но не представляла, что дело зашло так далеко. Потрясение сменилось болью. Как мог он ласкать другую, когда Искра никого не подпускала к себе в Лондоне? Она была ему преданной и верной женой. Она вынесла одиночество, а он – нет.

Искра вернулась в гостиную.

– Ублюдок! Паршивый вонючий ублюдок. Как ты мог изменить мне с этой девятнадцатилетней пустышкой?

– Это ничего не значит. Она просто хорошенькая девушка.

– Думаешь, это меняет дело?

– Мне было одиноко, – жалобно произнес Мишель.

– Не распускай сопли. Ты был не одинок, ты был слаб.

– Искра, дорогая, не будем ссориться. Половину наших друзей только что убили. Ты возвращаешься в Англию. Мы оба можем скоро погибнуть. – Он не сводил с нее ярко-голубых глаз. – Я признаю свою вину. Я паршивец, но я люблю тебя. Прости меня на этот раз, а то вдруг я больше тебя не увижу.

Сопротивляться было трудно. Искра сопоставила пять лет совместной жизни и увлечение смазливой куколкой – и сдалась. Подошла к нему. Он обхватил руками ее ноги и уткнулся лицом в поношенное хлопчатобумажное платье.

Искра погладила его по голове.

– Все в порядке, – произнесла она. – Все в порядке.

Дверь открылась, вошли Жильберта и Клод. Искра виновато вздрогнула и отпрянула от Мишеля. И сразу почувствовала себя дурой: он же ее муж, не Жильберты.

Жильберта была явно шокирована, увидев, что ее любовник обнимает свою жену, но быстро взяла себя в руки.

Клод Буле, красивый молодой доктор, с взволнованным видом вошел вслед за ней. Он посмотрел на Мишеля:

– Как себя чувствуешь, старик?

– Схлопотал пулю в задницу.

– Ну, так я вытащу.

Он перестал волноваться, к нему вернулась энергичная профессиональная манера. Обернувшись к Искре, он попросил:

– Выложи на кровать несколько полотенец. Я пока вымою руки.

После того как Клод извлек пулю и наложил повязку, Искра сказала:

– Без четверти двенадцать меня забирает самолет. Мне нужно, чтобы ты отвез нас в Шатей.

Клод явно испугался:

– Как я объясню, что со мной двое в машине?

– Трое. Нам нужен Мишель, чтобы держать фонарик.

Существовал неизменный порядок: на месте посадки самолета четверо бойцов Сопротивления выстраивались с фонариками в руках, образуя гигантскую букву «L». Она указывала направление ветра и полосу посадки.

– Как я объясню все это полиции? – спросил Клод. – Врач не выезжает по срочному вызову с тремя пассажирами в машине.

Мишель перевернулся и сел.

– Клод, умоляю тебя. Сделай это для меня, ладно?

Мишелю было трудно отказать. Клод вздохнул:

– Когда?

Искра посмотрела на часы. Было почти одиннадцать.

– Сейчас.

Деревенька Шатей представляла собой несколько домов, сгрудившихся у пересечения дорог. Искра стояла на пастбище в полутора километрах от перекрестка и держала фонарик.

Самолетам «лисандр», которые использовала СОО, для приземления и взлета требовалось шестьсот метров. Земля под ногами была твердой и ровной. Пруд неподалеку был хорошим наземным ориентиром.

Ожидание самолета всегда было адом. Если он не прилетит, Искре предстояло провести в опасности еще целые сутки. Но агенты никогда не знали, появится самолет или нет. И не потому, что королевские ВВС были ненадежны. Пролететь сотни километров при лунном свете уже само по себе чудовищно сложно. Если луна скрывалась за облаками, это становилось невозможным.

За пару минут до полуночи Искра вполне отчетливо услышала стрекот одномоторного самолета – сначала слабый, потом явственный. Она начала сигналить фонариком, обозначив морзянкой букву «X».

Самолет сделал круг и круто пошел вниз. Коснулся земли, затормозил, снова развернулся по ветру и замер, готовый взлететь – пилот не выключал двигатель.

Искре хотелось обнять Мишеля, пожелать ему всего хорошего – и в то же время влепить пощечину и сказать, чтобы он держался подальше от других женщин. Возможно, было и к лучшему, что у нее не осталось времени ни на то, ни на другое. Махнув рукой, она вскарабкалась по металлической лесенке, открыла люк и забралась внутрь.

Пилот оглянулся. Искра подняла вверх большие пальцы – порядок. Самолетик резво побежал по земле, набрал скорость и взмыл в воздух.