"Саша Антонова. Несерьезные размышления о жизни (Иронический детектив)" - читать интересную книгу автора

и тебя буду Лизонькой называть, мне так удобнее.
Я хотела возразить, но Эмма Францевна перебила меня.
- Вижу Завьяловскую породу, вся - в отца. Не возражай, уважь мои годы.
Да и сама мне потом "спасибо" скажешь, - и улыбнулась мне, как добрая фея -
Золушке.
Дама позвонила в серебряный колокольчик, и на зов сейчас же явился
скособоченный подросток женского пола в русском сарафане, платочке на голове
и в обрезанных по щиколотку валенках. Меня посетило подозрение, что
подросток подслушивал под дверью, уж очень быстро явился.
- Глаша, душенька, проводи гостью в светелку.
Глаша держала в руке подсвечник. Она кивнула мне и похромала к двери.
По длинным темным коридорам со скрипучими паркетами мы двинулись в левое
крыло. Я старалась не отставать от источника света в Глашиных руках. Со стен
на меня смотрели дамы и кавалеры в пудреных париках, огромные зеркала в
богатых рамах отражали наши силуэты, в нишах притаились чьи-то мраморные
бюсты. Дробный собачий перебор лапами по деревянным полам придавал мне
смелости. В таком доме, наверняка, и привидения водятся.
Глаша открыла дверь в комнату и засветила еще одну свечку на столе.
Стало светлей. Тут выяснилось, что мой проводник - вовсе не подросток, а
старушка, очень худая, со сморщенным личиком, выглядывавшим из-под низко
повязанного платка.
- С возвращеньецем Вас, Елизавета Петровна, - прочирикала она высоким
голосом. - Я Вам тут отужинать припасла и песику Вашему - сахарную косточку.
Старушка поклонилась в пояс и тихонько удалилась, оставив нас с Гошей в
одиночестве.
Главным украшением светелки была угловая печка, выложенная синими
голландскими изразцами. Слева у стены стояла девичья кровать с
никелированными шарами на спинках, застеленная подзором ручной вышивки и
одеялом из разноцветных кусочков ткани. В головах кровати высилась пирамида
подушек. У противоположной стены стоял комод с небольшим зеркальцем,
напротив двери - окошко, у которого примостился столик для рукоделия и
кресло с прямой спинкой. Посреди комнаты, на полу лежал коврик не первой
молодости. Ветерок из приоткрытого окна чуть шевелил тюлевую занавеску.
Спартанская обстановка. Как раз для непритязательной компаньонки. Моя сумка
и Гошины вещи лежали у двери.
На столике стоял поднос с кринкой молока и ломтем домашнего хлеба на
тарелке. В отдельной миске - косточка из бульона.
Гоша отдал должное косточке и даже утащил ее в свою корзинку, чтобы и
во сне с ней не расставаться. Я тоже пожевала свой ужин и решила
укладываться спать.
Ванная комната нашлась за соседней дверью. Удобства были вполне
современные, блистали чистотой, и из крана текла теплая вода. Почистив зубы,
я забралась под перину и задула свечу. Темнота не была полной, ее разбавлял
оптимистичный огонек лампадки перед иконой, стоявшей на полочке в красном
углу.
Откуда-то с улицы донесся мужской бас:
- Ну, что, вернулась-таки?
- Вернулась, вернулась, - ответила Глаша.
- То-то! От нее не убежишь, хоть живой, хоть мертвый...
Хлопнула дверь, и наступила тишина.