"Саша Антонова. Несерьезные размышления о жизни (Иронический детектив)" - читать интересную книгу автора

вытащил мой паспорт и связку ключей от московской квартиры, которые я
положила туда для сохранности. Не обращая внимания на мои протесты, Федор
открыл красную книжицу и прочел вслух:
- Климова Елизавета Петровна, русская, не замужем, прописана в Москве.
А для тридцати двух лет ты неплохо сохранилась...
Я ахнула и вырвала паспорт из его рук.
Действительно, в чужой паспорт была вклеена моя фотография. Как?..
Почему?.. Кто?..
Федор с любопытством наблюдал за тем, как я судорожно листаю документ.
Пришлось взять себя в руки.
- Дурак, - сказала я. - Здесь же написано, что день рождения у меня в
декабре. Мне всего тридцать один!
- Елизавета Петровна, барыня зовут! - раздался из-за двери Глашин
голос.
Мужчина проворно метнулся под кровать. Видимо, у него была большая
практика по этой части.
Я заперла дверь снаружи и последовала за Глашей в яблоневый сад.
Оказывается, уже наступило время обеда.
- С кем это Вы разговаривали? - хитро посмотрела на меня
домоправительница.
- С Гошей. Он опять валялся на моей кровати.
За столом уже сидели Эмма Францевна, Ариадна и отец Митрофаний. Мы
вкусно отобедали настоящей окрошкой, грибной запеканкой и желе из ревеня под
аккомпанемент едких реплик Ариадны и назидательных монологов отца
Митрофания. "Царица египетская" ехидничала по поводу биографии монаха Авеля,
называла его шарлатаном, а батюшку наивным младенцем. Отец Митрофаний
достойно отбивался, защищая великомученика, и в доказательство приводил
примеры совпадения его предсказаний с реальными фактами из истории, упомянул
и удивительную способность Авеля находить воду и полезные ископаемые при
помощи ивовой лозы. Эмма Францевна сглаживала острые углы, так что обед
закончился мирно.
После кофе мы пошли проводить батюшку и встретили доктора. Тот ехал в
наши края с очередным опусом по теории раскладки пасьянсов. Аркадий
Борисович всех заразил своим здоровым весельем и игровым азартом. Отец
Митрофаний раздумал идти в Трофимовку, и все вернулись в дом. Мы обсудили
последние успехи медицины в диагностике раковых заболеваний, легонько
поспорили о происхождении Туринской плащаницы, осудили политику ущемления
прав сельских тружеников и выпили чаю с клубникой и взбитыми сливками.
Мужчины приложились к рюмкам с хересом. Затем мы прогулялись к реке и
полюбовались просторами.
Отужинали в зимнем саду голубями, фаршированными каштанами, и кулебякой
со щавелем и медом. Сыграли несколько партий в лото (удача сопутствовала
Аркадию Борисовичу), и, наконец, гости засобирались по домам.
Мы с Эммой Францевной стояли на крыльце парадного входа и махали руками
в разные стороны, чтобы охватить прощанием всех троих.
- Ты сегодня, Лизонька, такая грустная и задумчивая... - приложила
бабушка лорнет к глазам. - Скучно тебе с нами, стариками? Не горюй, скоро
сделаю тебе сюрприз.
Я постаралась улыбнуться, как можно более непринужденно. Две Полины
боролись во мне весь вечер.