"Михаил Антонов. Божий Суд" - читать интересную книгу автора

учебу- этап получения знаний. Здесь красота тела и физическая сила были не
нужны и все избранные получали заурядную внешность и незавидные стартовые
возможности.
Лично я родился в 1919 году в семье сапожника Якова Ласкина недалеко от
Могилева. Шестеро сестер и братьев. Крикливая и неряшливая мама, в тоже
время добрая и заботливая. Отец- маленький, суетливый человечек, часто
слегка поддатый. И на этом фоне третий ребенок- мальчик, с детства
проявивший недюжинные склонности к обучению. Я сам в пять лет научился
читать, используя для этой цели вывески и плакаты. И поскольку книг дома
было мало - в основном учебники старшего брата, то я стал читать их. К семи
я прочел все за первые три класса. Не только прочел, но и усвоил. Тут
родители почувствовали неладное и, с несвойственной им до этого
предприимчивостью, стали заниматься моим образованием. Я помню, как мы с
отцом ехали на поезде в Могилев к его двоюродной сестре. Отец был в черном
драповом пальто, считавшемся парадным, тщательно выбрит, а к привычному
запаху кожи и клея, исходящему от него, примешивался ядреный аромат дешевого
одеколона.
В разговоре со своей кузиной он подобострастен, но настойчив, и они
сходятся в цене за мое проживание. Как результат, отец один возвращается
домой, а я поступаю учиться в городскую школу.
Я оправдал ожидание родителей. Я не только с отличием закончил сначала
семилетку, а затем и десятилетку, но и сразу поступил в московский
медицинский институт. С какой гордостью мои родители демонстрировали меня
родственникам в нашем местечке, когда я приезжал на летние каникулы. Мать не
знала куда меня посадить и смотрела на меня снизу вверх. Как же - московский
гость!
А потом была война. В какой-то мере мне повезло. В то лето я сначала
сдавал летнюю сессию, а потом с друзьями собирался ехать в Крым. Ведь я, в
отличие от других своих родных, не попал на шестой день войны в оккупацию -
немцы появились в нашем местечке так быстро и неожиданно, что никто не успел
уехать. И я не был подобно своим родным и большинству наших соседей
отправлен в минское гетто и уже оттуда не прошел скорбным путем на Голгофу -
в лагерь смерти Саласпилс. Но о том, что я остался один на всем белом свете,
мне довелось узнать лишь в марте 45-го года.
По состоянию здоровья - большая близорукость и плоскостопие - я не был
признан годным для действующей армии, да и в медиках страна нуждалась не
меньше, чем в солдатах, а у меня уже было четыре курса за спиной. Сперва
учебу приходилось совмещать с работой в госпитале. Тяжелое было время, но
зато какая практика! Потом звание военврача и служба в эвакогоспитале.
Осенью 1945 меня демобилизовали и я смог заняться самостоятельной научной
работой в одном из ведущих институтов страны. В 28 я уже кандидат наук,
множество работ и блестящие перспективы. Но вскоре затеяли борьбу с
безродными космополитами, и на некоторое время я был отстранен от дел.
К счастью, вскоре умер Сталин и всех врачей реабилитировали. Я был
восстановлен в правах и стал дальше занимался наукой: защитил докторскую по
органам внутренней секреции и довольно рано стал профессором. Научные
симпозиумы, печатные труды, которые переводили и печатали даже за границей.
Еще немного и меня бы избрали членкором медицинской академии, но в 1958 я
трагически погиб. И по довольно нелепой причине - отдыхая на природе
подцепил клещевой энцефалит...