"Сергей Антонов. Свалка повесть" - читать интересную книгу автора

мужа, отца сына своего, застелила постель, и, раздевшись, мгновенно
заснул мужик крепко. Подвыпивший же вор долго колобродил во дворе, пел
песни удалые, разбойничьи, но кончил петь, спев песню совсем грустную.
Братья сидели вокруг в темной мокрой траве, слушали, не ведая, чем по-
мочь блудному брату.
Выпив стакан спирта, протрезвев и успокоившись, начал вор рассказ,
сидя в некошеной траве, в теплом вечере, под небом, усеянным звездами,
собравшимся вдруг, разом над бедовой воровской головой, чтобы тоже
послушать грустную и комическую историю.
"Иду по городу, говорю себе: "Грешно воровать - нищий народ". Одна-
ко иду, потому что ворую с детства.
На южном вокзале вижу фраера - прикинут, одет по-нашему, знатно по
теперешним временам, и при нем два хорошей кожи угла. Отворотил угол
без несчастья - угол - значит чемодан - поясняю опять-таки для несве-
дущих,- вор с неудовольствием поглядел на рабочего и продолжал: - Иду
себе спокойно по бану к выходу..." Тут выступил вперед учитель, ска-
зав: "Брат, мы же тут все несведущие, и ты на это не обижайся, а расс-
казывай плавно, по-русски, без воровского языка".
Вор подумал, кивнул головой согласно: "Ладно, попробую, - и начал
плавн но: - Значит, иду к выходу и в самых вокзальных дверях сталкива-
юсь нос к носу с Николаем Ивановичем. Вышли с ним на площадь привок-
зальную, закурили, разговариваем, как, мол, жизнь, когда никакой жизни
нет, идет сплошная черная пиковая масть. Говорили долго, потому давно
не виделись: "Ну,- говорит,- бежать надо, но ответь на один мой воп-
рос: что в чемодане, что стоит у ног твоих?" Снимает с руки часы и
предлагает: "Скажи, что в чемодане и твои часы!" Я было вбок, он за
мной, часы опять на руку надел и смотрит на меня как обычный легавый:
"Открывай чемодан",- шипит. Я же вразумляю его: "Ну взял я чемодан у
фраера - не обеднеет. Взял без свидетелей. Ты же меня знаешь - не ко-
люсь я". Подумал, махнул рукой: "Ладно, пойдем оформим - сдашь чемо-
дан, как пропавший, и уйдешь". Обидел он меня тут сильно, на мне же
шесть судимостей - все кражи - пойди я с ним в его ведомство, никто
свидетелей не спросит, и в суде также не спросят. Сказал я все это,
бросил чемодан ему под ноги и пошел свободный. Но то ли день такой вы-
дался в полоску, то ли поезд запаздывал...- Вор задумался, посчитал по
пальцам, сказал удовлетворенный: - Точно, день! Понедельник.- Тут вор
замолчал и стал смотреть вверх, на звезды.... "Ты рассказывай - дальше
что?" - "А ничего,- лениво сказал вор,- вылетел из вокзальных дверей
потерпевший, заметил желтый свой чемодан - мы же почти что у дверей,
шагах в десяти стояли - подлетел ко мне, кричит: "Он украл. Клянусь,
он". Вор замолчал и уже начал песню, однако, услышав вопрос, ответил:
"Что дальше? Дали семь лет - и точка, дальше же ничего - пусто все
дальше..."
Сидели братья в траве, пел в ночи грустную песню вор...
Песня была длинной, а конец совсем печальный. Дослушав песню, сиде-
ли тихо, и вор продолжил рассказ:
"После суда - руки за спину - повели, посадили в воронок. Подъехали
к тюрьме, открывают ворота, въехал воронок во двор тюремный, остано-
вился, вывели всех шестерых, сидевших в воронке, поставили в шеренгу,
никуда не ведут - ждут. Стою и думаю: "Непонятно все, не по внутренне-