"Сергей Антонов. Врата испуганного бога ("Двойной Герой" #1) " - читать интересную книгу автора

ошеломив публику заводным, точно выверенным дома пассажем, с надрывом завыл:

Два цыгана с челнока дросселя сымают.
Бродят в небе три луны, душу веселя.
На орбите табор спит, лишь цыганка знает,
Что сымает мил-дружок где-то дросселя.
Говорит один цыган: "Сердце кровоточит,
Забубень, как посчитать логарифм нуля!
Мне бы, молодцу, служить, али быть рабочим -
Нет же, влез под этот шаттл, тибрю дросселя".
Говорит другой цыган: "В холод и в жару я
В полудюйме от гнезда птицы-кобеля,
Только солнушко зайдет, дросселя ворую,
Хоть не знаю, мне на кой эти дросселя".

Краем глаза, Бык наблюдал за цыганским столиком, покрытым слюдяными
сполохами силового поля. До сего момента крабообразные сидели молча и
недвижно, внимательно слушая. Но теперь там началось шевеление. Четверка
пришельцев начала быстро переговариваться на своем языке, бурно жестикулируя
в воздухе верхними конечностями. Дон поразмыслил, выигрывая тему, и решил
считать данное шевеление за выражение одобрения, кивнул, продолжая петь,
повторяя последние две строки каждого куплета дважды и притопывая.

Просыпались сторожа, так друг другу бают:
- Слышь, Kuz'ma, пошто в ночи зуммера гудять?
- Знать, Mikkolo, дросселя нехристи сымають!
Улеглися сторожа, стали дальше спать.
В безвоздушной пустоте ноют две гитары.
Жизнь - погост, судьба - помост, мертвая петля.
Им бы соплы воровать, али там радары...
Ишь, удумали чего, тибрят дросселя!

Зал визжал и хохотал, девицы рвали на себе пестрые блузки и размахивали
над головой разноцветными клочьями, старый бармен Мак ухмылялся и показывал
Маллигану большой палец. Дон раскланивался. Сейчас цыгане ее по кругу
пустят, подумал Дон самодовольно, имея в виду песню. Дон не ошибся. Цыгане
действительно решили выразить свои чувства.
К подиуму выдвинулся один из них, огромный четырехглазый краб, смахнул
с сочленений остатки силового покрывала и протянул по направлению к Мбыку
опасно щелкнувшую клешню. Дон с застывшей в бороде улыбкой уставился на
клешню, соображая, как же он будет это пожимать, и не лучше ли вежливо
отказаться, и, главное, где деньги-то?... И тут клешня подъехала ближе,
нырнула к полу и стиснула лодыжки...
- Эй, ты что делаешь!... - заорал Маллиган, теряя опору под ногами. И
повис вниз головой.
В баре воцарилось молчание.
- Плохой песня, - сообщил во всеуслышание цыган, выпучив все четыре
глаза. - Цыган - вор нет. Цыган - честный совсем. Дросселя не воруй, сопли
не воруй. Ты - ври, ты - умирай. Национальное достоинство свербит. Красный у
твой кровь? Хочет крови.