"Вячеслав Антонов. Китайская петля " - читать интересную книгу автора

воинов в пластинчатых железных панцирях. Гудели боевые барабаны, рыжие
отсветы пожарищ проскакивали по блестящему металлу, бросая резкие тени на
каменные лица. Черным огнем горели узкие глаза, вперившиеся в стену, на
которой в крошеве каменных фонтанов, вздымаемых ядрами, летели кровавые
ошметья человеческих тел. Шеренги шли одна за одной, неотвратимо и мерно
приближаясь к городу. Еще раз ударили пушки, захлопали пищали, с тяжелым
грохотом обрушилась стена, затянув полнеба облаком грязно-серой пыли, и
тотчас же, приставив лестницы, Маньчжуры густо полезли на стены и хлынули в
пролом, сметая оставшихся защитников. Смолкли орудия, из всех звуков
остался лишь боевой рев тысяч глоток да сабельный лязг рукопашного боя.
Закрутившись на стенах, побоище перевалилось в город, клубки сцепившихся
тел заметались среди огненной метели и черного дыма, в которых валились
кровли горящих домов. Распахнулись захваченные ворота, и тогда, по команде
военачальника северян, в бой пошла маньчжурская конница: слитно гремели
копыта, развевались гривы, на бамбуковых древках бились узкие флаги.
Сверкая кривыми саблями, конная лава проскочила ворота и покатилась по
прямым улицам Сучжоу, рубя бегущих мятежников, оставляя за собой
неподвижные тела, втоптанные в темно-красный парковый песок. Ручейки крови,
булькая, сбегали к прудам, расходясь грязно-бурыми пятнами в неподвижной
воде...
В одном из парков, укрывшись между кустов, за побоищем следил пожилой
китаец - невысокий, узкоплечий, сутуловатый. Его загорелая лысина была
окружена венчиком седеющих волос. Седыми были свисающие усы и небольшая
бородка; узкие глаза, полуприкрытые в странной отрешенности, порой глядели
прямо и жестко. Когда резня затихла и всадники северян скрылись за
побеленной парковой оградой, китаец показался из своего укрытия и двинулся
по дорожке, огибающей пруд. Выйдя из ворот, украшенных шипастыми головами
драконов, он оглядел неширокую реку, в которой плясало отраженное пламя
горящих барок, круглый разрушенный мост, изрубленные тела в лохмотьях,
валяющиеся на берегу. Недалеко крутились всадники, мелькали сабли,
слышались крики дорезаемых повстанцев. Из клубов пыли и круговерти
лошадиных тел вывалился один конник и, пришпорив крупного гнедого жеребца,
тяжело поскакал к китайцу. Чешуйчатые доспехи, составленные из длинных
полос, наложенных друг на друга, гремели на скаку. Плечевые и грудные
накладки были завернуты, точно крылья жука. С обнаженной сабли летели
красные капли крови, со свалявшейся черной бороды - мутные капли пота.
Подскакав, всадник круто осадил коня, вскинул саблю, но мгновенно превратил
удар в эффектный салют. Храпящий жеребец вскинул тяжелую голову, оплетенную
сеткой жил. С железных удил валилась густая пена.
- Ну, здравствуй... как там тебя... - бросил китайцу всадник.
- Ли Ван Вэй, с вашего позволения. Поздравляю с блестящей победой,
Ваше превосходительство! - вежливо поклонился китаец.
- Спасибо и тебе... то есть вам, - внимательно глянув в глаза китайцу,
поправился Маньчжур. - То место и впрямь оказалось слабым, наши пушки легко
проломили стену.
- Полагаю, настала очередь Пекина?
- О да, черт подери! Гавкать вздумали, псы! Всей черни языки
повырезаем! - Всадник потряс саблей и, не выдержав возбуждения, поднял коня
на дыбы, ударил его пятками и поскакал в ближайшую свалку - рубиться.
Китаец же усмехнулся про себя, покачал головой и не торопясь направился