"Андрей Антипов. Лев Рохлин: Жизнь и смерть генерала " - читать интересную книгу автора

старые БТР-70, которые начали ломаться, едва выйдя из боксов. В Толстом-Юрте
офицеры-разведчики рассказывали, что из двадцати бронетранспортеров,
полученных ими в Волгограде, под загрузку дошли только четыре. Два других
сломались по пути в Чечню.
Артиллеристы на позициях говорили, что орудия у них пятой категории,
приготовленные к списанию.
У танкистов новых танков Т-80 поначалу вообще не было. Но больше всего
поразило, как бойцы клянчили друг у друга патроны. Они здесь ценнее тушенки
и сгущенки. "Вот где настоящая засада", -~ бурчали в окопах. "У вас что, и
патронов мало?" - "Да как сказать... Вот, осталось сорок штук. А что ночью
будет, сам черт не знает. Утром, может быть, миллион подвезут. Но это ж не
жратва, не потерпишь".
Кормежка на передовой не отличалась обилием. Уже через два дня у нас с
фотокорреспондентом майором Сергеем Шикуном стали спадать брюки. Врачи в
госпитале удивлялись: "Они что там, в окопах, специально к ранениям
готовятся? Лезешь к бойцу в брюхо за осколком, а там от желудка до прямой
кишки - девственная чистота. Даже оперировать приятно".
В окопах офицеры рассказывали такую историю: "Один чеченец зазвал
солдат домой. Поставил перед ними трехлитровую банку варенья. И остолбенел:
двумя ложками три бойца умяли ее за полторы минуты". Поверить в такую
сноровку трудно. Но точнее чувство солдатского голода не отразишь.
Впрочем, очевидно, причины этого голода были еще и в том, что на войне
есть хочется куда больше, чем в обычных условиях: и нервы на взводе, и
физические нагрузки другие. Калории сгорают втрое быстрее.
Михалыч если и дремал, то неспокойно: "Спасибо нам ребята не скажут,
если "град" вдруг долбанет".
"Град" не долбанул. "Наверное, мы их все же напугали, - вздохнул он
поутру. - И то ладно".
"Вообще-то спецназ надо было использовать с самого начала. Но почему-то
тянули. Бей мы их "грады" и танки в их же тылу, таких потерь у наших не было
бы". - Михалыч впервые за последние сутки разговорился. А я вспомнил, как
днем раньше командир разведбата рассказывал: "Таких потерь за такой срок мы
даже в Афгане не имели". Разведчику было с чем сравнивать. Через Афганистан
он прошел дважды.
После напряженного дня и ночи все были не прочь поговорить. Молчали
только об одном: о гибели Федора Присяжных. Об этом ни у кого не
поворачивался язык. А Михалыч обронил: "Разведчики теперь с нами и говорить
не будут".
В Толстом-Юрте командир разведбата и впрямь не был охоч до разговоров.
Рассеянно спросил: "Сходили?" И пошел в штаб.
В эту ночь он тоже был в тылу у противника, на самой окраине Грозного.
Наверное, он думал, что лучше бы взял Федора с собой.
Мы возвращались в Моздок. Навстречу, к Грозному, шли колонны войск.
В этом веке российский солдат воевал за веру, за царя, за Отечество, за
Ленина, за Сталина, за партию... Выполнял интернациональный долг. Теперь ему
надо воевать за "конституционную законность и правопорядок". Понятия эти для
солдата новые, он не милиционер. И врубиться в них с ходу трудно. Тем более
что вопросов на этот счет очень много...
Но не будем усложнять. Армия выполняет свой долг. Армия всегда
кому-нибудь должна. А вот выполнят ли свой долг перед ней те, кто послал ее